как научил его учитель. Так повторялось много раз, и всегда эффект был явный. 
Кроме того, этот тринадцатилетний мальчик был еще и не слишком-то погружен в 
суетный мир, желаний у него было немного, а сердце гораздо проще и чище, чем у 
обычного взрослого, когда мысли приходили, отгонять их было легко. Липин про 
себя гордился и радовался. Прошло еще несколько дней тренировки. С каждым днем 
посторонних мыслей становилось все меньше и меньше, постепенно они ослабевали. 
А мастерство погружения в покой мало-помалу росло.
За семь недель сидения со скрещенными ногами в темной каморке Ван Липин накопил 
уже некоторый опыт в сидячей медитации, также приобрел некоторые способности. К 
этому времени работа по «раскаянию в ошибках» была уже большей частью освоена, 
своевольные выходки в основном прекратились, Ван Липин стал воздерживаться от 
многословия. У него был вид маленького даоса, за несколько месяцев его как 
будто подменили. Чтобы не помешать школьным урокам, он по-прежнему ходил в 
школу, а после уроков отправлялся на занятия к Учителям. И в школьной учебе и в 
обучении Дао появился большой прогресс. Родители начали замечать в Липине 
перемены. Стали выяснять, в чем дело, узнали., что три старика люди очень 
хорошие, что они лечат Липина и учат его, хотят поставить на правильный путь, 
поэтому успокоились и даже обрадовались.
Итак, через семь недель сидения со скрещенными ногами в темной каморке все три 
старика-Учителя призвали к себе Ван Липина, а речь, как и раньше, повел Человек 
Дао Чистого Покоя: «Юн Шэн, с нынешнего дня урок будет новый будешь сидеть в 
этой комнате в позе лотоса, каждый раз по две стражи , кончишь занятия , можешь 
идти домой.»
Ван Липин подумал: «Что в этом трудного? Сорок девять дней просидел. Так неужто 
две стражи не выдержу? Учителя опять меня испытывают, так я вам покажу.» Влез 
на кан, сел в позу лотоса, закрыл глаза и начал сидячую медитацию. У Липина 
действительно уже была некоторая база , сидение со скрещенными ногами нужно 
было начинать именно так. Две стражи – это нынешние четыре часа, это половина 
рабочего дня. Обычно за полдня работы, если речь идет о сидячей работе, 
например, в канцелярии, где-то в середине этого времени надо подвигаться, как 
минимум, надо изменить позу, иначе кто же выдержит сидение в одной позе? Тем 
более можно себе представить, как трудно для тринадцатилетнего ребенка 
просидеть четыре часа в позе лотоса.
Прошел час, Ван Липин сидел, словно каменный истукан, ни одна черточка у него 
не двигалась, Еще один час прошел, Липин держался по-прежнему. А дальше 
пришлось призывать на помощь все свои силы . «Время еще не наступило? Выпрямись,
 Учителя же смотрят. Надо выдержать во что бы то ни стало». Время опять ползло 
медленно, секунда за секундой. Что он чувствовал? Опять то же, что и в начале 
занятий сидением со скрещенными ногами. Ступни начали неметь, голени распухли и 
болели, пока на седалищные кости можно опираться, держать поясницу прямо – не 
проблема. А теперь стало плохо, седалищные кости тоже разболелись, поясницу 
заломило, тело покрылось потом. «Выпрямись, выпрямись, во что бы то ни стало 
надо выдержать до конца. Нет, не выдержать, пот льет все сильней и сильней, в 
голове затуманилось. Дело плохо». В конце концов Ван Липин не выдержал и 
опрокинулся на кан. «Сесть как следует», – Ван Цзяомин отдал приказ, словно 
командир, обучающий солдат.
Ван Липин пришел в себя, сел, но ноги онемели, скрестить их было невозможно.
«Восстановить позу лотоса», – снова отдал команду Ван Цзяомин.
Ноги не слушались Ван Липина, он как одеревенел. Два Учителя вышли вперед и 
связали Липину ноги и руки веревками, укрепили в позе лотоса, чтобы он 
продолжал сидеть. Хотя Ван Липин был мал, воля у него была крепкая. В глазах 
стояли слезы, но он не позволял им пролиться, сжав зубы, выпрямился и продолжил 
сидение.
«Я виноват перед ними!» Когда мы нанесли визит господину Ван Липину, то дойдя в 
рассказе до этого места, он печально задумался, и в глазах его блеснули слезы. 
В этих горестных думах было безграничное чувство к трем старикам, без учителей, 
похожих на строгих отцов, не было бы сегодняшнего «Лин Лин-цзы». В этих слезах 
выразилась его вина за «ненависть» к старикам, которые в обычное время 
относились к нему с отеческой лаской, а в ключевые моменты обучения применяли к 
нежному, как молодой побег, подростку, еще не знавшему бурь и гроз, методы , 
близкие к пыткам.
Искренне взволнованный, господин Ван Липин погрузился в воспоминания. «Много, 
очень много было таких вещей за полтора десятка лет занятий по изучению Дао. Но 
три старика всегда были на высоте! Сейчас я каждый год бываю в горах Лаошань. 
Учитель Ван Цзяомин уже отправился к бессмертным, а Дед-Учитель и Учитель Цзя 
Цзяои живы-здоровы. Нечего и говорить, встречаемся мы тепло, совсем как прежде, 
обнимают и целуют меня бесконечно, как маленького. У нынешних учителей и 
учеников бывают, разве между собой такие чувства? Возвращаясь с гор, я каждый 
раз заболеваю. Приходится регулировать свое здоровье, мне становится слишком 
грустно».. И авторы книги, слушая рассказ Ван Липина, и позже, когда писали это,
 были глубоко взволнованы.
Но вернемся к рассказу. Через полгода суровых тренировок Ван Липин завершил в 
конце концов этап «раскаяния в ошибках». Он мог уже проводить в сидячей 
медитации день и ночь, тело его окрепло, а сердце успокоилось. Ни внутри, ни 
вовне ничто ему не мешало.
 
 
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ИЗ СУЕТНОГО МИРА В МИР ДАО
Глава третья