трахе, разожгли костер, дабы отогреть 
страстотерпца. И видно, еще не пробил смертный час Монгаку, потому что он ожил. 
Едва к нему вернулось сознание, как он открыл глаза и, свирепо глядя на 
окружающих, крикнул: «Я поклялся простоять двадцать один день под струями 
водопада и триста тысяч раз воззвать к светлому богу Фудо! Сейчас только пятый 
день. Кто смел притащить меня 
сюда?»
При звуке его гневных речей у людей от страха волосы встали дыбом; пораженные, 
они не нашлись с ответом. Монгаку снова погрузился в воду и продолжал свое 
бдение. На следующий день явилось восемь юношей-небожителей; они пытались 
вытащить Монгаку из воды, но он яростно противился им и отказался тронуться с 
места. Все же на третий день дыхание его снова прервалось. На сей раз с вершины 
водопада спустились двое неземных юношей; освятив воду вокруг Монгаку, они 
теплыми, благоуханными руками растерли его тело с головы до пят. Дыхание 
возвратилось к Монгаку, и он спросил, как будто сквозь 
сон:
– Вы меня пожалели… Кто вы 
такие?
– Нас зовут Конгара и Сэйтака " мы посланцы светлого бога Фудо и явились сюда 
по его повелению, – ответили юноши. – Он велел нам: «Монгаку дал нерушимый обет,
 подверг себя жестокому испытанию. Ступайте к нему на 
помощь!»
– Скажите, где найти светлого бога Фудо? – громким голосом вопросил Монгаку.

– Он обитает в небе Тусита! – ответили юноши, взмыли к небу и скрылись в 
облаках. Монгаку устремил взгляд в небеса и, молитвенно сложив ладони, 
воскликнул:
– Теперь о моем послушании известно самому богу 
Фудо!
Сердце его преисполнилось надежды, на душе стало легко, он снова вошел в воду и 
продолжал испытание. Но теперь, когда сам бог обратил к нему свои взоры, 
ледяной ветер больше не холодил его тело, и падавшая сверху вода казалась 
приятной и теплой. Так исполнил Монгаку свой обет, проведя 21 день в молитве. 
Но и после этого он продолжал вести жизнь подвижника. Он обошел всю страну, три 
раза поднимался на пик Оминэ и дважды – на Кацураги, побывал на вершинах Коя, 
Кокава, Кимбусэн, Сирояма и Татэяма, поднимался на гору Фудзи, посетил храмы в 
Хаконэ и Идзу, взбирался на пик Тогакуси в краю Синано и на гору Хагуро в краю 
Дэва. Когда же он посетил все эти святые места, тоска по родным краям завладела 
его душой и он возвратился в столицу. Теперь это был святой монах, неустрашимый 
и твердый, как хорошо закаленный меч. Говорили, что молитва его способна 
заставить птицу, летящую в поднебесье, внезапно упасть на землю".

В этом отрывке прекрасно выражена суть тренировки ямабуси. Каждая «практика» 
для них – вызов пределам человеческих сил, воле и вере. Это тренировка на грани 
жизни и смерти. Немногим удавалось пройти этим путем… Но те, кто выдерживал, 
становились людьми невероятными – с несгибаемой волей, с несокрушимым телом, со 
сверхъестественными 
возможностями…
Основу практики ямабуси составляли длительные паломничества по святым горам. По 
сути, они и составляли всю жизнь наиболее ортодоксальных аскетов. Во время этих 
паломничеств последователи сюгэндо посещали различные места силы: водопады, 
священные пруды и озера, причудливые вершины, где обитали боги – ками. И 
совершали там различные ритуалы и обряды, в надежде, что ками и будды наделят 
их чудесной силой.

Значительное место в «арсенале упражнений» сюгэндзя занимали «практики» с водой 
и огнем.






Аскезы воды – мисоги и 
таки-сюгё

Оба эти «упражнения» сюгэндо нашли широкое применение в тренировке нин-дзюцу (и 
в японских боевых искусствах в целом), где они использовались для улучшения 
ментального состояния и развития внутренней энергии ки.

Ритуал мисоги-хараи, пришедший из синто, предназначался для очищения тела, духа 
и души. Суть его в длительном, многочасовом пребывании в ледяной воде, как 
правило, в зимнее время. Во избежание окоченения ямабуси рекомендовали 
отождествлять себя с огнем, вызывая такой жар в теле, чтобы вокруг отшельника, 
погруженного в воду немного выше пояса, клубился 
пар!
Считалось, что мисоги ведет к перерождению человека, смывает с него всю «грязь».
 А с точки зрения сюгэндо, заболевания, рождение, смерть, ранения, пролитая 
кровь – всё это от нечистоты. Отсюда берет свое начало культ чистоты в японских 
боевых искусствах: прием душа до и после тренировки, мытьё додзё, очищение 
сознания медитацией. Особой формой мисоги считается харакири, смысл которого в 
смывании кровью позора.

Другой обряд, связанный с водой, – таки-сюгё, или медитация под водопадом. 
Водопад считается местом обитания многих божеств. Поток воды, падающий с высоты 
нескольких метров на точку байхуй на макушке, активизирует движение энергии ки 
в организме и способствует достижению просветления. Кроме того, процедура 
таки-сюгё помогала адепту раскрыть структуру мироздания. В паре гора-водопад 
устремившиеся ввысь скалы воплощали Ян (светлое начало мироздания), а 
низвергающаяся с них вода – Инь (темное начало мироздания).

Обрушивающийся вниз поток таил в себе еще одну тайну: оставаясь неизменным по 
форме, он постоянно изменялся внутренне – вода в нём никогда не была той же 
самой.






Аскезы огня – гома и 
хиватари-мацури

Аскезы огня – это возжигания священных костров гома и знаменитое хождение по 
раскаленным углям – хиватари.

Ритуал гома пришел в сюгэндо из школы Сингон. Это медитация над