мы по указу» Дайнити. При этом он – «превращенное» тело Дайнити. Это 
значит, что «истинное тело» Фудо-мёо есть великий будда Дайнити.

Традиционно Фудо-мёо изо-бражают сидящим на огромном камне, за спиной у него 
языки пламени, в правой руке меч, в левой сеть, выражение лица грозное.

Фудо-мёо – это слуга Дайнити. Какую бы грязную работу он ни выполнял, он всегда 
полон решимости продвигаться вперед сам и вести за собой живые существа, с чем 
успешно справляется. Он принимает облик слуги с гневным лицом, чтобы вывести на 
правильный путь самых плохих людей, которых невозможно спасти силой сострадания 
бодхисаттвы. Фудо-мёо острым мечом рубит врагов-заблуждения, а сетью «ловит» 
плохих людей и пробуждает в них мысли о вере. За спиной Фудо-мёо языки огня. 
Это называют «пребывать в огненном самадхи» (просветленном состоянии). Огонь 
сжигает все заблуждения и плохую карму. Возможно, это огонь ада. И Фудо-мёо 
стоит у входа в него, чтобы не дать живым существам упасть в него. Буддисты 
верят, что попавших в ад спасти невозможно. Поэтому вместо живых существ, 
падающих в него, Фудо-мёо сжигает себя в адском огне. Фудо-мёо пребывает на 
огромном камне, и этот камень символизирует то, из чего создан ад, где ничего 
не рождается. Будды обычно восседают на лотосовых цветах. Цветок лотоса 
показывает свой лик из грязи и символизирует просветление. Но Фудо-мёо сидит на 
камне, и это символ того, что, находясь в аду, невозможно стать буддой, и если 
человек попадет в ад, спасения для него уже нет.

Таким образом, за устрашающим грозным ликом Фудо-мёо кроется беспредельное 
великое сострадание Дайнити.






Практика 
ямабуси

Как уже говорилось, доктринальные вопросы для ямабуси были далеко не главным. 
Для них гораздо важнее была реальная аскетическая практика и ее результат – 
чудодейственные возможности. И об этом нужно поговорить подробнее, поскольку, 
как полагают некоторые историки нин-дзюцу, именно практика ямабуси послужила 
основой для системы тренировки ниндзя.

Что же представляла собой практика сюгэндо? В качестве религиозных упражнений 
сюгэндо использовало многие методики эзотерического буддизма: особые виды 
медитации, чтение сутр, молитвы охраняющим божествам, повторение магических 
формул дхарани. Но существовали и особые, специфичные формы аскезы сюгэндо. 
Некоторое представление о них дает следующий отрывок из «Хэйкэ-моногатари»: 
"Девятнадцати лет Монгаку постригся в монахи. Но прежде чем отправиться в 
странствия в поисках просветления, задумал он испытать, способен ли он 
переносить телесные муки. В один из самых знойных дней шестой луны отправился 
он в бамбуковую чащу, у подножия ближней горы. Солнце жгло беспощадно, не 
чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка, недвижный воздух словно застыл. 
Чтобы испытать себя, Монгаку улегся на землю и лежал неподвижно. Пчелы, оводы, 
москиты и множество других ядовитых насекомых роились вокруг него, кусая и жаля.
 Но Монгаку даже не шевельнулся. Так лежал он семь дней кряду, на восьмой же 
день встал и спросил: «Достанет ли такого терпения, чтобы стать подвижником и 
аскетом?»
– Ни один подвижник не смог бы сравниться с вами! – гласил ответ.

– Тогда и толковать не о чем! – воскликнул Монгаку. Уверившись в своих силах, 
пустился он в странствия по святым местам. Сперва он направил стопы в Кумано, 
решив испытать себя у прославленного водопада Нати. Для первого испытания в 
подвижнической жизни спустился он к подножию водопада, чтобы искупаться в 
водоеме. Была самая середина двенадцатой луны. Глубокий снег покрыл землю, 
сосульки льда унизали деревья. Умолкли ручьи в долинах, ледяные вихри дули с 
горных вершин. Светлые нити водопада замерзли, превратившись в гроздья белых 
сосулек, все кругом оделось белым покровом, но Монгаку ни мгновенья не 
колебался – спустился к водоему, вошел в воду и, погрузившись по шею, начал 
молиться, взывая к светлому богу Фудо на святом языке санскрите. Так оставался 
он четыре дня кряду; но на пятый день силы его иссякли, сознание помутилось. 
Струи водопада с оглушительным ревом низвергались с высоты нескольких тысяч 
дзё; поток вытолкнул Монгаку и снес далеко вниз по течению. Тело его швыряло из 
стороны в сторону, он натыкался на острые, как лезвие меча, изломы утесов, но 
вдруг рядом с ним очутился неземной юноша. Схватив Монгаку за руки, он вытащил 
его из воды. Очевидицы, в благоговейном