, а не убеждать их губами и языком. Я 
притворюсь, что совершил преступление и скрываюсь. После того, как я уйду, я 
прошу тебя арестовать семью твоего [покорного] слуги.
»
Так он поклялся своей жизнью не встречаться более со своей женой и детьми и 
отправился в Нюль-пхо. Якорная цепь уже была выбрана, когда его жена приехала 
за ним, горестно причитая. Чэсан сказал: «Я уже взял свою жизнь в свои руки и 
уезжаю на верную смерть.
»
Через некоторое время он поехал в страну Ва, где стал выдавать себя за 
мятежника. Правитель Ва засомневался в этом. Перед этим люди из Пэкчэ приезжали 
в страну Ва и сделали ложный доклад, сказав: «Силла и Когурё сговариваются 
вместе, чтобы напасть на Ва». Правитель через некоторое время послал войска 
охранять границу. И когда когурёсцы, вторгнувшись в Силла, убили и этих 
стражников, правитель Ва понял, что история, рассказанная людьми из Пэкчэ, была 
правдой. Но когда он услышал, что ван Силла заключил в тюрьму семьи Мисахына и 
Чэсана, он подумал, что Чэсан действительно был мятежником. Поэтому он послал 
армию для нападения на Силла, а Чэсана и Мисахына сделал [ее] проводниками. 
Когда она добралась до одного острова в море, военачальники стали тайно 
совещаться, как им разгромить Силла и вернуться с женами и детьми Чэсана и 
Мисахына. Чэсан, зная это, ежедневно отплывал с Мисахыном на лодке под 
предлогом прогулок. Люди Ва ничего не подозревали. Чэсан посоветовал Мисахыну 
тайно вернуться в свою страну. Мисахын сказал: «Как хватит у меня сердца 
покинуть тебя, господин мой, и вернуться одному?» Чэсан сказал: «Предположим, 
что мне удастся спасти жизнь моего принца и осчастливить великого вана, этого 
будет вполне достаточно, почему же я должен так любить жизнь?» Мисахын заплакал 
и удалился, чтобы бежать назад в свою страну. Чэсан один спал в лодке. Он 
поднялся под вечер и дождался пока Мисахын не был уже далеко. Люди Ва, когда 
они обнаружили, что Мисахын исчез, связали Чэсана и погнались за Мисахыном, но 
надвигались тьма и туман, и они не смогли догнать его. Правитель Ва был 
разъярен. Он бросил Чэсана в тюрьму и спросил его: «Почему ты тайно отослал 
Мисахына?» Чэсан сказал: «Как подданный [страны] Кэрим (Силла) я просто хотел 
исполнить желание моего повелителя». Правитель Ва разгневался и сказал: 
«Поскольку ты теперь стал моим вассалом, если ты будешь называть себя подданным 
Кэрим, ты должен быть подвергнут пяти наказаниям. Но если ты назовешь себя 
подданным страны Ва, я непременно щедро награжу тебя». Чэсан сказал: «Я лучше 
буду псом-игрушкой Кэрим, чем подданным страны Ва. Пусть меня лучше выпорют в 
Кэрим, чем я буду получать звания и награды в стране Ва.» Правитель Ва 
разгневался. Он содрал кожу с ног Чэсана, срезал осоку и заставил его пройти по 
ней (по ее стерне). Потом он спросил у него: «Какой же страны ты подданный?» Он 
отвечал: «Я – подданный Кэрим». Он также заставил его стоять на раскаленном 
железе и спросил его: «Какой же страны ты подданный?» Он отвечал: «Я – 
подданный Кэрим». Правитель Ва, видя, что ему не сломить его, предал его смерти 
через сожжение".

В целом, в области шпионажа корейцы следовали китайским образцам. Поэтому роль 
шпионов чаще всего выполняли послы.

Интересную информацию об использовании шпионов дает корейская летопись «Самгук 
саги». В разделе «Летописи Когурё» рассказывается, что в 11 году правления вана 
Юри (9 г. до н.э.) когурёсцы использовали своего шпиона для борьбы с 
сяньбийским царством: "Летом, в четвертом месяце, ван созвал своих сановников и 
сказал им: «Сяньбийцы, надеясь на неприступность [своих владений], не хотят с 
нами мира и дружбы. Когда [им] удобно, они нападают и грабят [нас], а когда 
невыгодно – уходят [к себе] и защищаются. [Вот почему они] вызывают 
беспокойство [нашего] государства. И если [среди вас] найдется человек, который 
сможет покорить их, я награжу [его] очень щедро». Выступил Пубунно и ответил: 
«Сяньби – это крепкая и неприступная страна, люди же ее смелы, но простоваты. 
Справиться силой трудно, легче согнуть их хитростью».

Ван спросил: «Как же тогда действовать?» Пубунно ответил: «Надо заслать к ним 
[нашего] человека шпионом. [Он] распространял бы ложные слухи о том, что 
государство наше маленькое, войско слабое, мы боимся выступить [куда-либо в 
поход]. Тогда наверняка сяньбийцы, пренебрегая нами, не станут делать [военных] 
приготовлений. Дождавшись подходящего момента, я возьму лучших солдат, поведу 
окольными путями, укрою [войска] среди гор и лесов, наблюдая за столицей 
[сяньбийцев]. Ван [тем временем] пошлет худых (слабых) на вид солдат, которые 
появятся к югу от этой крепости. Те же [сяньбийцы] непременно оставят свою 
крепость и бросятся преследовать [как можно] дальше [наше войско]. [Тогда] я 
направлю лучших солдат на штурм их крепости, а ведомые лично ваном смелые 
всадники ударят с другой стороны. И таким образом можно будет одолеть их».

Ван последовал этому [совету]. И действительно, когда сяньбийцы открыли ворота 
и устремились в погоню за солдатами [Когурё], Пубунно со своим войском 
[стреми