физических нагрузок. Коньком данной школы считались атэвадза, иначе «удары», и 
катамэвадза, иначе «захваты». Изодранная в клочья уваги (тренировочная куртка) 
Кано, хранимая ныне семьей Кано как одна из реликвий, говорит о том рвении, с 
каким он отдавался учебе. Его преследовали травмы. За стенами додзё товарищи 
выговаривали ему за самолечение полученных во время занятий дзюдзюцу ран. Они 
жаловались, что «кановские мази» — смеси, которыми он покрывал свои ссадины и 
царапины — столь дурно пахли, что по их запаху узнавали о присутствии Кано, еще 
не видя его самого.
      Со смертью Фукуды руководить занятиями Кано стал Исо Масатомо, сын 
основателя Тэндзин Синъёрю. Но смерть последнего вынудила Кано продолжить 
изучение классических будзюцу в другом месте. В 1881 году Кано примкнул к 
Киторю, где содействие в обучении ему оказал наставник Иикубо Цунэтоси. Этой 
школе также была чужда воинская жилка. Система обучения Иикубо, именуемая ран  
(подразумевающая «свободу действий»), существенно отличалась от дзюдзюцу других 
рю. Иикубо придерживался умеренных физических занятий, уделяя больше внимания 
абстрактной символике в связи с физической техникой. Упор в Киторю делался на 
нагэвадза, иначе «броски».
      Итоговым, кумулятивным действием занятий в стилях Тэндзин Синъёрю и 
Киторю явилось не только дальнейшее укрепление физического состояния Кано, но 
и становящаяся все более ненасытной жажда знаний о дзюдзюцу. Он стал 
рассматривать другие рю классического будзюцу с научной точки зрения, особенно 
методы безоружной борьбы, бывшие предметами обучения военноприкладного 
характера в школах Сэкигутирю и Сэйгорю. В то время Япония оказалась под 
влиянием тех умонастроений, когда большинство городских жителей было настроено 
против традиционных институтов, обычаев и верований. Кано сожалел о том, что 
классическое дзюдзюцу по этой причине оказалось не в милости. А с упадком 
самого дзюдзюцу падал и престиж многих признанных его знатоков. Многие опытные 
представители дзюдзюцу в силу своего незавидного социального, а также и 
экономического положения, вызванного отсутствием учеников, вынуждены были 
давать представления или же вызывать на поединок всех желающих из числа 
зрителей, заплативших за представление. Поэтому он твердо решил вернуть 
дзюдзюцу подобающее ему место.
      Выполнение поставленной перед собой задачи Кано начал с переделки самого 
дзюдзюцу на особый лад, так, чтобы оно оказалось и привлекательным, и полезным 
для общества эпохи Мэйдзи. В 1882 году Кано выступает уже со своей 
синтезированной системой и, находясь в очень стесненных обстоятельствах, 
обосновывается в Эйсёдзи, расположенном в токийском районе Ситай храме. Свою 
новую систему он называет Кодокан и начинает ее преподавать девяти ученикам в 
додзё, вмещавшем лишь 12 татами (мат из рисовой соломы, служащий для настилки 
полов, размером примерно 0,9 на 1,8м).
      Кодокан Дзюдо является чрезвычайно неоднородной системой. Кано 
произвольно заимствовал идеи из авторитетных японских классических источников. 
Выбирая название Кодокан, он, к примеру, был хорошо наслышан о существующем 
Кодокане в г.Мито (столице одноименного удела), префектура Ибараги. Кодокан 
удела Мито основал его даймё Токугава Нариаки (18001860) в XIX веке в качестве 
высшего учебного заведения; в его стенах такие ученые, как Айдзава Сэйсисай и 
Фудзита Токо, сформировали идеи национализма шовинистического толка, которые 
способствовали падению Токугавского сёгуната и питаил националистическую 
идеологию лидеров Мэйдзи и последующих эпох. Кодокан у Кано и Кодокан удела 
Мито на слух звучат одинаково, хотя первые иероглифы этих слов различны. Однако 
их общий смысл выражает свойственный им обоим дух культурного начинания. 
Кодокан у Кано означает: ко  — преподавание, изучение, практика, до  — путь, 
учение, и кан  — зал или место, то есть «место изучение пути».
      Общая концепция и задача классического будо как духовной дисциплины, 
используемой в качестве орудия самосовершенствования, привлекали Кано. Он явно 
стремился сделать собственное Кодокан Дзюдо орудием для митио осамэру , иначе 
«овладения путем». Кано специально выбрал слово «дзюдо», предпочтя его 
«дзюдзюцу», с тем чтобы подчеркнуть значимость философской составляющей до  как 
«пути к человечности». Но этот выбор больше диктовали сугубо практические 
соображения. Кано писал: «Многие рю по дзюдзюцу чаще поощряли прибегать в такой 
опасной практике, как броски, к нечестным приемам либо к выворачиванию 
конечностей. Это приводило многих людей, ставших свидетелями подобного рода 
жестокостей, к мнению, что дзюдзюцу является опасным и вредным для организма 
занятием. К тому же имелись рю по дзюдзюцу с плохо поставленной дисциплиной, 
чьи воспитанники вели себя вызывающе, прилюдно опрокидывая со всей мощи на 
землю невинных людей или же затевая драки. Все это привело к тому, что слово 
„дзюдзюцу“ стало вызывать неприятные ассоциации у некоторых представителей 
высших слоев общества. И поэтому мне хотелось показать, что предлагаемое учение,
 в полную противоположность учениям дзюдзюцу, как они сложились в умах 
представителей этих слоев, не таит в себе никакой угрозы и не предназначается 
для ведения агрессивных действий… Если преподнести [мою систему] под именем 
дзюдзюцу, то она оказалась бы неприемлемой для высших слоев общества».
      В словах Кано, помимо явно выраженного презрения к репутации дзюдзюцу 
эпохи Мэйдзи, ощущается его озабоченность социальносословными различиями. То, 
что он был выходцем из состоятельного и влиятельного торгового семейства, вкупе 
с высокой образованностью сделало его исключительно восприимчивым в социальным 
различиям в смысле сословных нравственных норм. Именно такая восприимчивость и 
побудила его преподавать Кодокан Дзюдо лишь людям самых высоких моральных 
качеств; Кано никогда не полагал, чтобы его системе обучались все без разбора.
      Само использование со стороны Кано слова «дзюдо» несло с собой