—  Слуга, но не официальный.
    Сукэкуро строго посмотрел на Усиноскэ.
    —  Отвечай, почему ты сбил мальчика и хотел убежать. Говори
    правду!
    Прежде чем Усиноскэ открыл рот, вмешался Иори. Он все еще не мог подняться.
    —  Это был поединок! Мы сражались, и я потерпел поражение, — крикнул он.
    Растерянный Усиноскэ пробормотал:
    — Я не знал, что циновка его. Я просто подобрал ее.
    Взрослые, переглянувшись, рассмеялись. Не прояви они выдержанности, детская 
забава переросла бы в кровопролитие. Выйдя из храмовых ворот, Гонноскэ и Иори 
повернули налево, Сукэкуро и Усиноскэ — направо.
    —  Эта дорога к замку Коягю? — спросил Гонноскэ.
    Сукэкуро поговорил о чем-то с Гонноскэ, и они вместе подошли к Хёго.
    — Дела плохи, — вздохнул Хёго. — Вот если бы вы пришли три недели назад, 
когда Оцу не уехала в Эдо к Мусаси.
    —  Его нет в Эдо, — сказал Гонноскэ.— Никто не знает, где он.
    —  Как же она теперь в чужом городе? — вымолвил Хёго, сожалея, что вовремя 
не остановил Оцу.
    Иори едва сдерживал слезы. Ему хотелось уйти куда-нибудь подальше и 
выплакать свое горе. Когда они с Гонноскэ шли сюда, он без умолку говорил о 
встрече с сестрой.
    Усиноскэ подошел к мальчику и положил ему руку на плечо.
    —  Ты плачешь?
    —  Нет, конечно! — покачал головой Иори, хотя лицо его было мокрым от слез.
    —  Знаешь, как выкапывать дикий картофель?
    —  Конечно. http://ki-moscow.narod.ru/
    —  Вон там я приметил несколько кустов. Проверим, кто быстрее выкопает.
    — Давай! 
    День клонился к вечеру, но надо было еще о многом поговорить, поэтому Хёго 
предложил Гонноскэ пожить несколько дней в замке. Гонноскэ предпочел продолжать 
путь. Стали искать мальчиков.
    —  Вон они, что-то копают, — указал Хёго.
    Иори и Усиноскэ были поглощены работой, которая требовала сноровки. Хрупкие 
корневища дикого картофеля глубоко сидели в земле. Взрослые подошли к мальчикам 
и некоторое время стояли молча, наблюдая за ними. Первым их заметил Усиноскэ. 
Мальчики рассмеялись и с двойным усердием продолжили работу.
    —  Я первый! — воскликнул Усиноскэ, вытаскивая длинное корневище.
    Иори поднялся, держась за поясницу, как старый крестьянин.
    —  Мой корень придется копать до ночи, — проговорил он. С сокрушенным видом 
Иори отряхнул землю с одежды.
    — Ты уже порядочно выкопал. Давай я достану, — предложил Уси-носкэ.
    — Не надо, — перехватил Иори руку Усиноскэ. — Ты можешь повредить корень.— 
Иори осторожно засыпал клубни и примял землю.
    — Тогда прощай! — произнес Усиноскэ, с гордостью перекинув через плечо 
длинное корневище. Кончик корня оказался отломленным.
    —  Проиграл! — сказал Хёго. — Ты выиграл поединок, но проиграл в сражении с 
картофельным корнем.
     
    ПОДМЕТАЛЬЩИКИ И ТОРГОВЦЫ
     
    Облетали побледневшие лепестки вишни, навевая грустные воспоминания о 
минувшем, когда Нара была столицей. Было жарко, но Гоннос-. кэ и Иори бодро 
шагали вперед.
    —  Он все идет за нами. — Иори потянул за рукав Гонноскэ.
    — Делай вид, будто не замечаешь, — не оглядываясь, ответил Гонноскэ.
    —  Мы видели его на постоялом дворе, где ночевали.
    —  Не волнуйся, взять грабителю у нас нечего.
    — А наши жизни? Это совсем не пустяк.
    —  А за нее мы постоим,— ответил Гонноскэ, крепче сжимая дубинку.
    Гонноскэ знал, что шедший следом человек — тот самый отшельник, который 
накануне вызвал на поединок Нанкобо, но не мог предположить, почему тот 
преследует их.
    —  Он исчез, — сообщил, оглянувшись, Иори.
    —  Устал, верно, — ответил Гонноскэ. — От этого мне, правда, не легче.
    Переночевав в придорожной деревне, Гонноскэ и Иори утром следующего дня 
добрались до Амано Кавати. Это была деревенька, тянувшаяся вдоль прозрачного 
горного ручья. Гонноскэ пришел сюда, чтобы поставить в храме Конгодзи табличку 
в память о матери. Конгодзи еще называли «Женской горой Коя». Первым делом он 
хотел найти женщину по имени Оан, которую знал с детства, и попросить ее иногда 
возжигать благовония перед поминальной табличкой.
    В деревне Гонноскэ сказали, что Оан — жена Тороку, винокура при храме. 
Гонноскэ недоумевал, услышав такое, потому что при входе в храм висели 
объявления, запрещавшие сакэ и прочие горячительные напитки на всей его 
территории. Могла ли там находиться винокурня?
    Все выяснилось из разговора с самим Тороку, который вызвался договориться с 
настоятелем храма относительно объявления. Тороку рассказал, что в свое время 
Тоётоми Хидэёси похвалил сакэ из винокурни при храме, и монахи решили построить 
специальную винокурню для поставки сакэ Хидэёси и другим даймё, которые 
покровительствовали храму. После смерти Хидэёси производство сократилось, но до 
сих пор сакэ поставляли некоторым знатным семействам.