ты мне друг, спаси Оцу! В этом и мое единственное спасение! — горячо говорил 
Матахати.
    Книга с неПУТЬёвого сайта Вишнякова Андрея http://ki-moscow.narod.ru
    Мусаси удивился, когда Матахати умолк на полуслове и зарыдал. Он не 
подозревал, что тот (способен на столь глубокие чувства. Мусаси поднялся, чтобы 
идти домой, и Матахати вцепился ему в рукав, умоляя дать ответ.
    —  Мне нужно подумать, — выдавил из себя Мусаси.
    Теперь он проклинал себя за трусость, которая не позволила ему \ быть 
откровенным с другом детства.
    Мусаси злился на себя, припоминая все свои ошибки. Зайдя в тупик, он 
расстался с Иори и Гонноскэ, с друзьями из Эдо. Он не смог выбраться из 
раковины. Его опустошенная душа таилась взаперти, никому не нужная, как пустая 
оболочка цикады.
    Прохлада коснулась лица — Мусаси вышел к реке Яхаги. Мусаси, услышав 
свистящий звук, присел. Пуля пролетела в полутора метрах от него. Мусаси 
подсчитал по числу вдохов и выдохов, что стреляли издалека. Он спрыгнул под 
мост и как летучая мышь слился с одной из опор. Через несколько минут со 
стороны холма Хатидзё послышался топот троих бегущих мужчин. Остановившись у 
моста, они начали искать тело. Человек с мушкетом не сомневался, что попал в 
цель. Он был в более темной одежде, чем его спутники, а лицо закрыто маской так,
 что виднелись только глаза.
    Небо уже начало светлеть, медные украшения на прикладе мушкета тускло 
заблестели.
    Мусаси не представлял, кто в Окадзаки желал бы его смерти. Конечно, он 
давно потерял счет тем, кого победил на поединках и которые рвались отомстить 
ему. Жаждой мести горели родственники и друзья убитых им соперников. Следующий 
по Пути Воина живет под постоянной угрозой смерти. Если он избегал одной 
опасности, то лишь ценой того, что множил ряды своих недоброжелателей, 
увеличивая риск в будущем. Опасность служила точильным камнем, на котором 
самурай оттачивал дух. Враги были его учителями.
    Опасность встряхнула Мусаси, мгновенно выведя его из подавленного состояния.
 Он перешел на неглубокое неслышное дыхание. Враги были совсем рядом. Зрачки 
Мусаси расширились. Одетые в черное, как бандиты, люди имели самурайские мечи. 
Единственными самураями в здешних краях были те, кто состоял на службе в доме 
Хонды в Окадзаки и в доме Овари в Нагое, но в этих кланах врагов у Мусаси вроде 
бы не было.
    Человек с мушкетом нырнул в тень, зажег запальный фитиль и стал им 
размахивать, подавая кому-то сигнал. Видимо, по другую сторону моста находились 
еще люди. Надо было действовать, но стоило Мусаси шевельнуться, как его сразит 
мушкетный огонь. Если он и добежит до другого берега, там его может поджидать 
еще большая опасность. Под мостом его неминуемо найдут.
    План действий пришел сам собой. Он противоречил здравому смыслу и принципам 
«Искусства Войны». Мусаси следовал интуиции зрелого воина. Ее нельзя смешивать 
с животным инстинктом. Внезапное решение зреет словно помимо разума, но в нем 
воедино сливаются боевой опыт, зрелость ума и дисциплина духа. Это способность 
за мгновение принять единственно правильное решение, минуя длинную цепочку 
размышлений.
    —  Если вы ищете меня, то я здесь! — крикнул Мусаси.
    Ответом ему был новый выстрел, но Мусаси уже исчез из убежища и под мостом 
атаковал своих преследователей. Длинный меч рассек одного сверху вниз, короткий 
меч горизонтальным движением полоснул другого. Третий человек побежал по мосту. 
Мусаси шагом последовал за ним, останавливаясь и прислушиваясь. Мусаси 
благополучно добрался до дома.
    На следующее утро у его дверей появились два самурая. Они растерялись, 
увидев перед входом множество детских сандалий.
    —  Вы учитель Мука? — спросил один из них. — Мы из дома Хонды. Мусаси 
оторвался от листа, на котором выводил иероглиф.
    —  Я Мука.
    —  Ваше настоящее имя Миямото Мусаси? Мы знаем, не скрывайте.
    — Да, я Мусаси.
    —  Вы знакомы с Ватари Симой?
    —  Что-то не припоминаю.
    —  Он говорит, что вы встречались на поэтических вечерах.
    — Действительно. Мы виделись в доме наших общих друзей.
    —  Не могли бы вы провести у него вечер?
    —  Он ошибается, если считает, что я способен сочинять стихи хай-ку. Меня 
приглашали на вечера поэзии, но я мало что смыслю в словесности.
    —  Мы полагаем, что с вами хотели бы обсудить вопросы боевого
    искусства.
    Ученики Мусаси с тревогой смотрели на самураев. Мусаси, немного помолчав, 
ответил:
    —  В таком случае я готов. Когда?
    —  Сегодня вечером вам удобно?
    — Хорошо.
    —  За вами пришлют паланкин.
    —  Спасибо, я буду ждать. Обернувшись к ученикам, Мусаси произнес:
    — За работу! Вы не должны отвлекаться. Смотрите на меня — я тоже упражняюсь.
 Нужно заниматься так сосредоточенно, чтобы не слышать даже стрекота цикад. 
Будете лодырничать, станете вроде меня учиться в почтенном возрасте.
    Мусаси улыбнулся, обводя взглядом вымазанные тушью ребячьи личики.