объяснять мне, как ты и Дайдзо хотите облагодетельствовать мир. Я все понял. 
Перестань реветь! Высморкайся!
    Дзётаро по приказу Такуана лег спать, но долго не мог заснуть, думая о 
Мусаси. Судорожно сжав руки, он просил о прощении. Щеки его были мокры от слез. 
Он вспомнил дни, проведенные с Оцу, припомнил, как жгли его сердце ее слезы. Он 
не выдаст тайну Дайдзо, как бы ни настаивал Такуан.
    Дзётаро неслышно поднялся, выскользнул наружу и взглянул на небо — надо 
спешить, ночь уже на исходе.
    —  Стой! — раздался за спиной голос Такуана. Он опустил руку на плечо 
Дзётаро. — Ты решил сознаться?
    Дзётаро утвердительно кивнул.
    — Не совсем умный ход, — сочувственно произнес монах. — Умрешь как собака. 
Полагаешь, что твое покаяние освободит Мусаси, но дело гораздо сложнее — власти 
продержат его в тюрьме до тех пор, пока ты не признаешься во всем, о чем не 
хочешь рассказывать мне. Тебя будут пытать, пока ты не заговоришь. На дознание 
может уйти год или два.
    Дзётаро стоял с опущенной головой.
    —  Хочешь умереть как собака? Пойми, у тебя нет выбора: ты все расскажешь 
мне или сознаешься им под пыткой. Я — ученик Будды и не стану тебя судить. Я 
все передам Будде.
    Дзётаро молчал.
    —  Предлагаю тебе еще один вариант. Вчера я случайно встретил твоего отца. 
Он — нищенствующий монах. Я, конечно, не мог предполагать, что и ты поблизости. 
Я отправил твоего отца в один из монастырей в Эдо. Если ты так жаждешь смерти, 
не стоит ли тебе повидаться с отцом? Спроси его, прав я или нет. Выбирай, 
Дзётаро!
    Такуан пошел в дом.
    Дзётаро понял, что ночью на флейте играл его отец.
    — Подожди, Такуан! Я все расскажу Будде, даже мою клятву Дайдзо. Дзётаро 
исповедовался долго, не упуская ни малейшей подробности. Такуан сидел молча с 
бесстрастным лицом.
    —  Все, — выдохнул наконец Дзётаро.
    — Точно?
    — До последней мелочи.
    — Хорошо.
    Такуан молчал целый час. Рассвело, заблестела роса на траве, закаркали 
вороны. Такуан сидел, привалившись к стволу криптомерии. С другой стороны сидел 
Дзётаро, ожидавший приговора. С первого слова Такуана стало ясно, что он, 
обдумав услышанное, принял решение.
    — Ты связался с непростыми людьми, помоги им небо. Они не понимают, в какую 
сторону крутится мир. Я рад, что ты все рассказал мне прежде, чем дело приняло 
непоправимый оборот.
    Такуан достал из внутреннего кармана две золотые монеты и протянул их 
Дзётаро.
    — Побыстрее уходи отсюда! Промедление погубит тебя, твоего отца и Мусаси. 
Поспеши, но не вздумай приближаться к трактам Косю и Накасэндо. Сегодня там 
будут проверять каждого путника.
    — А что будет с учителем? Я не могу уйти, не узнав о его участи.
    —  Предоставь мне эту заботу. Через год-другой, когда все уляжется, ты 
встретишься с ним и попросишь прощения. Тогда я и замолвлю за тебя словечко.
    —  Прощай!
    —  Ступай сначала в Эдо. В Адзабу находится монастырь Сёдзюан, 
принадлежащий секте Дзэн. Там ты найдешь своего отца. Возьми вот эту печать, 
которую я получил в храме Дайтокудзи. Монахи ее узнают. Попроси от моего имени 
монашеские одеяния, шляпы и необходимые бумаги. Вы сможете странствовать с 
отцом, не вызывая подозрений.
    —  Зачем нам притворяться монахами?
    —  Ты наивен, как дитя. Мой молодой друг, ты входишь в общество 
заговорщиков, которое намерено убить сёгуна, поджечь замок Иэясу в Суруге, 
устроить беспорядки в местности Канто и захватить власть. Другими словами, ты — 
изменник. По закону тебя ждет виселица.
    Дзётаро от изумления открыл рот.
    —  Иди!
    —  Последний вопрос. Почему называют изменниками тех, кто хочет сбросить 
Токугаву? Почему не считают предателями тех, кто сверг Тоётоми и захватил 
власть над страной?
    -- Этот вопрос не для монаха, — холодно ответил Такуан.
     
    ГРАНАТ
     
    В тот же день под вечер Такуан и Иори пришли в дом даймё Ходзё Удзикацу в 
Усигомэ. Стражник доложил о прибытии Такуана, и вскоре вышел Синдзо.
    —  Отец в замке, — сказал он. — Вы будете его ждать?
    —  Нет, я отправлюсь к нему. Я, собственно, в замок и собирался. Можно Иори 
остаться у вас?
    —  Конечно, — улыбнулся Синдзо, взглянув на мальчика. — Паланкин вызвать?
    —  Пожалуйста.
    Такуан отбыл в лакированном паланкине, а Иори уже был в конюшне и с 
восхищением осматривал гнедых и серых в яблоках коней. Иори поражал благородный 
вид этих лошадей, совсем непохожих на привычных ему деревенских кляч. Он