— Я хочу узнать про Дайдзо.
    — Могли бы спросить у ворот, — недовольно произнес настоятель. — Если я не 
ошибаюсь, вы простой ронин. Мы не сообщаем о наших вкладчиках всем любопытным. 
Обратитесь в приемную.
    Из книги пожертвований Мусаси узнал лишь то, что Дайдзо неоднократно бывал 
в храме.
    Вернувшись к помосту, Мусаси не нашел Иори, но стоило ему взглянуть вверх, 
и он увидел бы мальчика у себя над головой. Глядя на сцену, Мусаси вспомнил 
ночные действа в храме Санумо в Миямото, белеющее в толпе лицо Оцу, вечно 
жующего что-то Матахати, важно вышагивающего дядюшку Гона.
    Он представил образ матери, которая пришла искать Такэдзо, допоздна 
задержавшегося на представлении.
    Музыканты, одетые в необычные костюмы, имитирующие старинные облачения 
императорских стражей, сверкали парчой в свете факелов. Приглушенно гудел 
барабан, пели флейты, ритмично и сухо постукивали деревянные ударные. Играли 
вступление. Появился мастер танца в древней маске, лак которой облупился на 
щеках и подбородке. Он медленно двигался по сцене, исполняя речитативом песню 
Камиасоби, сопровождавшую танец богов.
    На священной горе Мимуро 
    За божественной оградой 
    Раскинули кроны деревья сакаки, 
    Раскинули кроны деревья сакаки.
    Ритм барабанов убыстрялся, к нему присоединились другие инструменты. Вскоре 
пение и танец слились в гармонии.
    Откуда взялось копье?
    Оно из священной обители
    Принцессы Тоёоки.
    Копье из ее небесной обители.
    Некоторые стихи Мусаси знал, он сам пел их в маске на представлениях в 
храме Санумо.
    Меч, охраняющий людей, 
    Людей во землях всех, 
    Повесим радостно пред божеством, 
    Торжественно пред божеством.
    Мусаси пронзила мысль: вот оно! Вот оно, озарение! Две палочки в руках 
барабанщика — это два меча, пара мечей у одного фехтовальщика.
    — Два меча! — воскликнул Мусаси.
    —  Вот вы где! — отозвался с дерева Иори.
    Мусаси завороженно смотрел на руки барабанщика. Да, тот же принцип: две 
палочки, один звук.
    Открытие казалось до смешного простым. Люди рождаются с двумя Руками, 
почему бы ими не работать одновременно? Фехтовальщик сражается одним мечом и 
чаще всего одной рукой. Если действовать двумя речами, у противника с одним 
мечом нет надежды на победу. В бою в Итидзёдзи против школы Ёсиоки у Мусаси в 
обеих руках словно помимо его воли оказалось по мечу. Сейчас он понял загадку 
своего непроизвольного действия в ту минуту смертельной опасности.
     С того памятного боя Мусаси ощущал, что одновременное владение двумя 
мечами больше подходит натуре человека и его природным возможностям, чем одним 
мечом. Привычка, обычай, которым слепо следовали на протяжении столетий, 
исключали фехтование двумя клинками. Обычай превращал нелепость в закон?
    Две палочки, один звук. Барабанщик сознательно действовал правой и левой 
руками, но словно не замечал их. Мусаси переполнила ликующая радость, которую 
человек познает лишь в минуты озарения
    Действо на сцене продолжалось. Мастера сменили танцовщики исполнившие пять 
священных танцев — сначала медленный танец Ивато, затем Ара Микото-но Хоко, 
оживленнее запели флейты, зазвенели колокольчики.
    —  Насмотрелся? — спросил Мусаси мальчика.
    —  Нет, нет! — ответил Иори, целиком захваченный стихией танца. Ему 
казалось, что он вместе с исполнителями плывет по помосту.
    —  Не задерживайся допоздна, завтра отправимся на вершину горы, к главному 
святилищу.
     
    СЛУГА ДЬЯВОЛА
     
    Собаки Мицуминэ отличались исключительной свирепостью. Это порода, говорят, 
произошла от собак, привезенных из Кореи более тысячи лет назад и скрещенных с 
горными собаками Титибу. Они стаями бродили по окрестностям, нападая на добычу, 
как волки. Эти полудикие создания считались посланцами божеств и почитались 
верующими за божьих «помощников», поэтому паломники покупали в лавках на 
счастье изображения собак в виде лубков или маленьких фигурок.
    В нескольких шагах от Мусаси шел человек, ведя на толстой веревке черного 
пса величиной с теленка. Когда Мусаси вошел в Канонъин, человек дернул собаку 
за повод и повернул назад. Пес оскалился и стал нюхать землю. Мужчина хлестнул 
веревкой по его спине.
    — Успокойся, Куро!
    Хозяину собаки было под пятьдесят, в нем угадывалась дикая сила под стать 
его псу. Он был в одежде, похожей на самурайский официальный наряд или монашье 
облачение, пеньковые хакама и подпоясан узким, плоским поясом.
    —  Байкэн? — Женщина отступила назад, уступая дорогу псу.
    — Лежать! — Мужчина ударил собаку по голове. — Хорошо, что ты его заметила,