позвала одна из кухарок. 
    — Вы ищете вход в гостиницу? 
    -Да. 
    — Пожалуйста, он на углу, справа от ворот. 
    — Гостиница выходит прямо на улицу? 
    — Да, но у нас очень тихо. 
    — Мне нужна такая комната, чтобы никто не видел, как я прихожу и ухожу. Я 
подумала, что гостиница стоит в глубине улицы. А этот домик — тоже ваш? 
    -Да. 
    — Приятное, спокойное место. 
    — У нас хорошие комнаты и в главном доме. 
    — В домике, как я заметила, живет какая-то женщина. Нельзя ли поселиться 
вместе с ней? 
    — Видите ли, с ней еще одна гостья, старая и, простите, очень нервная. 
    — Мне это не помешает. 
    — Хорошо, я спрошу у пожилой госпожи, когда она придет. Ее сейчас нет. 
    — Могу я до той поры где-нибудь передохнуть? 
    — Да, пожалуйста! 
    Слуга повел Акэми по переходу в главный дом. Оцу пожалела, что не 
воспользовалась возможностью задать девушке несколько вопросов. Природная 
робость часто подводила Оцу, и ей хотелось быть пообщительнее. 
    Когда ревнивые мысли начинали завладевать Оцу, она уговаривала себя тем, 
что Мусаси не из тех мужчин, которые легко меняют свои привязанности. В то 
злосчастное утро Оцу был нанесен жестокий удар. «Ей легче проводить время с 
Мусаси... Она, верно, поумнее меня и хорошо знает, чем привлечь сердце мужчины..
.» — думала Оцу. 
    (Книга из электронной библиотеки сайта Вишнякова Андрея).
    До того дня мысль о возможной сопернице никогда не приходила в голову Оцу. 
Сейчас она во всем винила себя. «Я некрасива... Не слишком сообразительна... У 
меня нет ни родителей, ни родственников, которые поддержали бы меня и помогли 
бы устроить жизнь». Приглядываясь к другим женщинам, Оцу с грустью думала, что 
мечты ее напрасны и глупо надеяться на чувство со стороны Мусаси. Она сознавала,
 что никогда больше не переживет страстного порыва, который увлек ее на старую 
криптомерию, чтобы отвязать Мусаси в ту грозовую ночь. 
    «Вот если бы Дзётаро мне помог! — тоскливо думала Оцу. Ей даже показалось, 
что она постарела. — В Сипподзи я была такой же непосредственной, как Дзётаро 
сейчас, поэтому и освободила Мусаси». 
    Оцу тихо заплакала. Слезы падали на шитье. 
    — Ты здесь, Оцу? — раздался властный голос Осуги. — Что сидишь в потемках? 
    Оцу не заметила, как сгустились сумерки. 
    — Извините! Мигом зажгу светильник! — поспешила извиниться Оцу и побежала в 
заднюю комнату. 
    Вернувшись, она опустилась на колени, чтобы поставить светильник. Осуги 
холодно смотрела ей в спину. Комната осветилась, и Оцу поклонилась старухе. 
    — Вы, верно, очень устали. Что делали сегодня? — вежливо осведомилась Оцу. 
    — Сама знаешь, чем я занята. 
    — Ноги растереть? 
    — Ноги не болят, но четыре дня кряду затекают плечи. От погоды, наверное. 
Сделай милость, разомни их. 
    Осуги успокаивала себя, что ей недолго осталось терпеть эту девку. Надо 
найти Матахати, и он исполнит святую обязанность, исправив зло. Оцу, стоя на 
коленях, принялась массировать плечи старухи. 
    — Плечи очень затекли. Вам, верно, трудно дышать. 
    — Порой закладывает грудь. Я стара, и меня в любую минуту может хватить 
удар. 
    — Не надо так говорить! Вы здоровее и бодрее многих молодых людей. 
    — Может быть. Но возьми, к примеру, дядюшку Гона. Какой был здоровяк и 
весельчак, а его не стало в одну минуту. Никто не знает, что случится завтра. 
Только мысль о Мусаси дает мне силы. 
    — Вы относитесь к нему с предубеждением. Мусаси — хороший человек. 
    — Ну да! — усмехнулась Осуги. — Ты ведь его любишь и ради него бросила 
моего сына. Не буду ругать Мусаси при тебе. 
    — Я не о том говорю. 
    — Как это? Ты любишь Мусаси больше, чем Матахати. Почему открыто не 
признаться? 
    Оцу молчала. Старуха продолжала: 
    — Вот найдем Матахати, я с ним поговорю, и мы устроим все по-твоему. Я 
уверена, правда, что ты снова удерешь к Мусаси, и вы на пару до конца дней 
будете чернить нас. 
    — Почему вы так решили? Вы плохо знаете меня. Я с неизменной благодарностью 
буду помнить все сделанное вами для меня в прежние годы. 
    — Ловки же современные девицы! Как ты складно все обставляешь. Я — честная 
женщина и не могу скрывать чувства за красивыми словами. Ты знаешь, что станешь 
моим врагом, выйдя замуж за Мусаси. Ха-ха-ха! Тебе не надоело разминать 
старушечьи плечи? 
    Оцу не отвечала. 
    — Плачешь, что ли? - Нет. 
    — А что мне капает за ворот? 
    — Простите, не могла сдержать слез. 
    — Прекрати реветь! Такое ощущение, будто насекомые ползают по спине.