— Понятно, кому же хочется умирать, но взгляни на дело с другой стороны. В 
лавке ты не заплатил за сакэ, значит, тебе нечем жить. Не лучше ли обрести 
покой в ином мире, чем голодать и влачить постыдное существование в жестокой 
мирской юдоли? Если ты беспокоишься о деньгах, у меня есть немного. Я с 
радостью перешлю их твоим родителям, как поминальное пожертвование. Если хочешь,
 отправлю их вашему фамильному храму. Уверяю, деньги не пропадут 
    даром. 
    — Безумие! Мне не нужны деньги. Я хочу жить!.. На помощь! 
    — Я терпеливо все объяснил. Независимо от твоего желания тебе придется 
выступить в роли убийцы моего хозяина. Смирись, дружище! Считай, такова твоя 
судьба. 
    Монах отступил, чтобы удобнее было замахнуться мечом. 
    — Подожди, Гэмпати! — раздался голос Кодзиро. Монах взглянул вверх и 
крикнул: 
    — Кто там? 
    — Сасаки Кодзиро. 
    Гэмпати недоуменно повторил имя. Второй самозванец, но теперь с неба? Голос 
явно не принадлежал призраку. Гэмпати, отскочив от дерева, встал на изготовку с 
поднятым мечом. 
    — Чепуха какая! — рассмеялся он. — Похоже, настало время, когда каждый 
величает себя Сасаки Кодзиро. Один уже связан и дрожит от ужаса. А, кажется, 
догадываюсь! Ты дружок этого малого. 
    — Нет, я Кодзиро. Вижу, Гэмпати, ты готов разрубить меня надвое, едва я 
коснусь земли. 
    — Возможно. Подай сюда всех лже-Кодзиро, и я разделаюсь с ними. 
    — Что ж, справедливо. Разрубишь меня, значит, и я самозванец. А если ты 
опомнишься на том свете, то поверишь, что я настоящий Кодзиро. Сейчас я спрыгну 
вниз. Не разрубишь меня на лету, то мой Сушильный Шест рассечет тебя, как 
бамбук. 
    — Кажется, я узнаю твой голос. Если твой меч знаменитый Сушильный Шест, то 
ты настоящий Кодзиро. 
    — Поверил теперь? 
    — Да. Почему ты на дереве? 
    — Потом объясню. http://ki-moscow.narod.ru/
    Кодзиро, перелетев через Гэмпати, приземлился у него за спиной, осыпаемый 
дождем сосновых иголок. Кодзиро поразил Гэмпати. Он помнил Кодзиро по школе 
Дзисая смуглым угловатым мальчишкой, которому было поручено таскать воду из 
колодца. В соответствии со строгими вкусами Дзисая мальчишка носил самую 
простую одежду. 
    Кодзиро сел под сосной, Гэмпати устроился рядом. Кодзиро услышал историю, 
как Тэнки приняли за лазутчика из Осаки, как его до смерти забили камнями, как 
свидетельство попало к Матахати. Рассказ о появлении двойника позабавил Кодзиро,
 но он возразил против убийства никчемного парня. Кодзиро считал, что можно 
другим способом наказать Матахати. Кодзиро обещал побывать в Кодзукэ и 
представить Тэнки отважным и благородным воином, чтобы Гэмпати не тревожился о 
репутации хозяина. Не было нужды приносить Матахати в жертву. 
    — Согласен? — спросил Кодзиро. 
    — Может, ты и прав. 
    — Решено. Мне надо идти. Ты отправляйся в Кодзукэ. 
    — Ладно. 
    — Откровенно говоря, я тороплюсь. Ищу сбежавшую от меня девушку. 
    — Ничего не забыл? 
    - Нет. 
    — А свидетельство? 
    - Ну да! 
    Гэмпати засунул руку под пояс Матахати и вытащил свиток. Матахати 
облегченно вздохнул, теперь, когда его пощадили, он радовался избавлению от 
этой бумаги. 
    — Неожиданная встреча произошла по воле духов Дзисая и Тэнки, чтобы я нашел 
документ и передал его владельцу, — проговорил Гэмпати. 
    — Бумага мне не нужна, — ответил Кодзиро. 
    — Почему? — удивился Гэмпати. 
    — Не нужна, и все. 
    — Не понимаю. 
    — Мне ни к чему клочок бумаги. 
    — Разве можно так говорить? Неужели ты не чувствуешь благодарности к своему 
учителю? Дзисай не один год раздумывал, давать ли тебе свидетельство. Он не 
решался вплоть до своего смертного часа. Он поручил Тэнки передать 
свидетельство тебе, но с ним случилось непоправимое. Тебе должно быть стыдно. 
    — Мне безразличны желания Дзисая. У меня другие планы. 
    — Грех так говорить. 
    — Не придирайся к моим словам. 
    — Ты оскорбляешь человека, который учил тебя? 
    — Нет! Мой талант намного превосходит способности Дзисая, и я намерен 
затмить его известность. Жизнь в захолустье не для меня. 
    — Не шутишь? 
    — Совершенно серьезно. 
    Кодзиро не испытывал угрызений совести, хотя его откровения оскорбляли 
общепринятые приличия. 
    — Я благодарен Дзисаю, но свидетельство, выданное какой-то деревенской