— Это имя мне знакомо. 
    — Так вот, моим учителем был великий и бескорыстный отшельник Канэмаки 
Дзисай, который перенял истинный стиль Томиты от Сэйгэна, а потом разработал 
стиль Тюдзё. 
    — Ты, стало быть, настоящий мастер меча. 
    — Верно, — ответил Матахати. Затеянная им игра понравилась ему. 
    — Я так и предполагал, — сказал Ясома. — У тебя тренированное тело, ты 
выглядишь способным человеком. Как тебя звали, когда ты тренировался у Дзисая? 
Извини, если я слишком любопытный. 
    — Сасаки Кодзиро, — ответил Матахати, не моргнув глазом. — Ито Ягоро, 
создатель стиля Итто, был старшим учеником в той же школе. 
    — Неужели? — изумленно воскликнул Ясома. 
    У Матахати мелькнула мысль, не взять ли свои слова обратно, но он опоздал. 
Ясома, встав на колени, склонился в глубоком поклоне. Путь к отступлению был 
отрезан. 
    — Простите меня! — сказал Ясома. — Я слышал много раз о выдающемся 
мастерстве Сасаки Кодзиро. Извините, что не оказал вам должного уважения. Я 
ведь не знал, кто вы. 
    Матахати с облегчением вздохнул. Окажись Ясома другом или знакомым Кодзиро, 
тогда Матахати пришлось бы постоять за свою жизнь. 
    — Не надо таких поклонов, — великодушно произнес он. — Если ты будешь 
держаться строго по этикету, мы не сможем говорить как друзья. 
    — Тебе, верно, надоела моя болтовня. 
    — Что ты! У меня нет ни положения, ни должности. Я просто молодой человек, 
несведущий в мирских делах. 
    — Ты ведь великий фехтовальщик. Я столько о тебе слышал! Всматриваюсь и 
вижу: передо мной сам Сасаки Кодзиро. 
    Ясома пристально смотрел на Матахати. 
    — Несправедливо, что у тебя нет официальной должности. 
    — Я был поглощен овладением боевым искусством, поэтому не успел обзавестись 
друзьями, — простодушно отозвался Матахати. 
    — Понятно. Тебя разве не интересует хорошее место? 
    — Нет, я всегда думал, что придется искать покровителя и поступить на 
службу, но пока еще не созрел до такого решения. 
    — Ясное дело. С твоей репутацией фехтовальщика не так-то просто в мире. 
Будешь молчать о себе, никто внимания не обратит, как бы талантлив ты ни был. 
Вот я, например, даже не подозревал, кто ты, пока ты не рассказал. Ты меня 
поразил. 
    Ясома, помолчав, продолжил: 
    — Я с радостью помогу тебе, если хочешь. Я, правда, уже попросил своего 
друга Сусукиду Канэскэ подыскать мне подходящее место. Хотелось бы попасть в 
замок Осака, хотя там не ахти как платят. Уверен, что Канэскэ будет счастлив 
похлопотать за такого человека, как ты. Если хочешь, я готов поговорить с ним. 
    Ясома распинался о блестящих перспективах, а Матахати не мог отделаться от 
ощущения, что угодил в ситуацию, из которой будет нелегко выпутаться. Он 
нуждался в заработке, но выдавать себя за Сасаки Кодзиро слишком опрометчиво. С 
другой стороны, назовись он Хонъидэном Матахати, деревенским самураем из 
Мимасаки, Ясома не предложил бы помощь, да еще и смотрел бы на Матахати сверху 
вниз. Имя Сасаки Кодзиро произвело воистину сильное впечатление. 
    Есть ли повод для волнений? Настоящий Кодзиро умер, а Матахати был 
единственным человеком, знавшим об этом. У него было свидетельство, 
единственный документ, удостоверяющий личность погибшего Сасаки. Без него 
власти не в состоянии установить личность ронина, да едва ли начнется 
расследование. В конце концов, Сасаки был лишь лазутчиком, которого забили 
камнями. Матахати убедил себя, что его тайну никогда не разоблачат. В его 
голосе созрел смелый план — с этой минуты он стал Сасаки Кодзиро. 
    — Счет! — крикнул Матахати, доставая несколько монет из кошелька. 
    Видя, что Матахати уходит, Ясома смущенно пролепетал: 
    — А мое предложение? 
    — А, да! — отозвался Матахати. — Буду благодарен, если ты поговоришь со 
своим другом от моего имени. Здесь не место обсуждать такие важные дела. Надо 
найти спокойное заведение, где нам никто не 
    помешает. 
    — Конечно, пойдем! — с готовностью согласился Ясома. Он не возразил, когда 
Матахати оплатил и его счет. 
    Скоро они очутились в квартале вдали от главной улицы. Матахати хотел было 
пригласить новообретенного друга в приличное питейное заведение, но тот заявил, 
что это пустая трата денег. Ясома предложил дешевое, но более интересное место. 
Красноречиво описывая прелести веселого квартала, Ясома повел Матахати в 
местечко, известное под игривым названием «Город монахинь». Говорили, не 
слишком преувеличивая, что здесь находится тысяча домов развлечений. Дела шли 
так бойко, что за ночь сжигали шестнадцать тысяч литров лампового масла. 
Поначалу Матахати с прохладцей отнесся к предложению Ясомы, но вскоре его 
обволокла беззаботная атмосфера квартала. 
    Веселые дома тянулись вдоль отвода от крепостного рва, который наполнялся 
водой в прилив. Приглядевшись, под водой можно было различить крабов и рачков, 
мелкую рыбешку, ползающих по дну под стенами с красными фонарями. Матахати, 
понаблюдав за ними, почувствовал отвращение к водяной живности, похожей на 
ядовитых скорпионов. 
    Население квартала состояло в основном из женщин с густо набеленными лицами.