— Предки предупреждали: лучше умереть от жажды, чем украсть воды из чужого 
родника, — сказал Осе. — Поскольку ты родился в прославленной семье, ты 
совершил нечто большее, чем простое преступление, когда стал разбойником. Ты 
должен вернуться на истинный путь и в ратных подвигах восстановить честь своей 
семьи.
— Спасибо вам за ваше наставление, но я слишком далеко отклонился от истинного 
пути. Как я теперь буду смотреть в лицо людям? Лучше покончить с собой, чем 
жить в позоре! — Тут он выхватил короткий меч и собирался совершить харакири.
— Подожди! — велел Осе.
— Нет, Осе, я хочу умереть, как самурай, — сказал Когоро, исполненный решимости.

Осе увидел, что Когоро раскаивается и, если не покончит с собой, станет 
безупречным самураем. Поэтому Осе предстояло отговорить его от самоубийства. 
Задача была не из легких.
— Не торопись, неверный сын! — произнес Осе громовым голосом и, увидев, что 
Когоро немного расслабился, продолжил: — Нет ничего удивительного в том, что ты 
хочешь покончить с собой после того, что ты совершил. Но ты знаешь одно, и не 
знаешь другого. Даже разбойник, чтобы стать предводителем, должен иметь пять 
добродетелей. Прежде чем совершить нападение, ты думаешь о тактике; это 
мудрость. Несмотря на опасность, ты врываешься в дом и похищаешь казну; это 
смелость. Ты заботишься о своих людях; это следование долгу. Твои люди 
подчиняются тебе как предводителю; это уважение. Ты делишься награбленным с 
бедными; это щедрость. Без этих добродетелей невозможно стать даже разбойником. 
Таким образом, ты уважаемый человек, наделенный пятью добродетелями. Связавшись 
с разбойниками, ты совершил ошибку и отошел от истинного пути. Раскайся в своих 
недобрых делах и верни себе былую честь, Когоро.
— Достаточно, Осе! Я понял, — сказал Когоро. — То, что было, больше не 
повторится.
Осе любил подробно объяснять свои решения. Благодаря ясности своих рассуждений 
ему удалось отговорить Когоро от совершения харакири. Говорят, что впоследствии 
Когоро занимался под руководством господина Ягю Тадзима-но-ками и вошел в 
историю как знаменитый мастер боевых искусств.
Вмешательство Такуана всегда было спонтанным. Его намерение помочь человеку 
естественно вытекало из жизненных обстоятельств подобно тому, как из-под камня 
бьет чистый родник.
 
Человек познается в критический момент. 

Это случилось тогда, когда Такуан еще не был настоятелем храма Дайтокудзи. 
Неподалеку жил монах секты синего по имени Хасимото. Он был весьма красноречив 
и легко побеждал в споре других монахов. Хасимото очень гордился этим и часто 
ходил по окрестным храмам, приглашая всех состязаться с ним в искусстве диалога.
 Он получил хорошее образование, что было редкостью в его время. Всякий раз, 
когда он приходил, монахи делали вид, что куда-то спешат, или же давали ему 
деньги, чтобы он оставил их в покое.
Однажды монахи, жившие в одном храме с Такуаном, собрались и принялись что-то 
оживленно обсуждать. Такуану это показалось странным, поэтому он подошел к ним 
и спросил:
— О чем вы говорите?
— Мы говорим о монахе по имени Хасимото, — ответили монахи.
— А, о Хасимото, об этом болтливом монахе! И в чем же дело с ним?
— Осе, вы уже его знаете? — удивились монахи.
— Да, я встретил вчера его в доме Дзинбэя.
— Он предлагал вам что-нибудь?
— Он спросил: "Может быть сегодня?", но я не обратил на него внимания. На этом 
все и кончилось.
— Так легко от него не отделяться. Он очень настойчив, — сказали монахи.
— Что, он хочет встретиться со мной? — спросил Такуан.
— Да, так и есть. Он говорит, что желает видеть вас и состязаться с вами в 
искусстве диалога. Он очень красноречив. Мы боимся, что вы потерпите поражение, 
и поэтому ищем возможность избавиться от него.
— И это все? — спросил Такуан, смеясь. — Не стоит об этом думать. — В отличие 
от монахов он был вполне спокоен.
— Вы действительно не против встретиться с ним?
— Не беспокойтесь. Подождите, и вы все увидите.
На следующий день Хасимото пришел в храм и монахи пропустили его к Такуану. 
Хасимото вошел к нему исполненный гордости, с высоко поднятой головой.
— Добро пожаловать! — сказал Такуан и попросил Хасимото подойти к нему поближе.
Когда Хасимото подошел вплотную, Такуан что-то шепнул ему на ухо, и Хасимото 
сразу же побледнел, словно от страха. Он оглянулся по сторонам и попятился. 
Затем, едва поклонившись Осе, он выскочил из комнаты и быстро убежал прочь. Осе 
все это показалось смешным, и его бока долго сотрясались от хохота.
— Осё-сама, скажите, в чем дело? Почему он убежал? — спросили Такуана 
удивленные монахи.
— Этот монах — всего лишь ребенок. Когда я шепнул ему: "Если ты победишь меня в 
диалоге, ты будешь иметь дело с моими сторонниками, которые спрятались с мечами 
в соседней комнате. Живым ты отсюда не выйдешь. Ну так что, будем состязаться?",
 он так испугался, что едва унес ноги. Очевидно, сам он не так хорош, как его 
язык, — и Осе снова засмеялся.
Если в человеке нет смелости и решимости стоять до конца, он не выдержит в