кое-чего достиг. Посмотрите, хотя я прыгаю под дождем уже давно, мои движения 
такие быстрые, что я до сих пор не намок, — гордо сказал Иэмицу.
— Прекрасно! — ответил Осе.
— Для этого нужно быть очень быстрым и выносливым, верно?
— Верно. Вы выполняете технику хаявадза с быстротой молнии. Но если сравнить 
вашу технику с моей, окажется, что она не самая быстрая.
Услышав такое, гордый сегун возмутился:
— Вы хотите сказать, что можете выполнить хаявадза быстрее меня?
— Да, моя хаявадза быстрее вашей.
— Правда? Тогда продемонстрируйте, пожалуйста, вашу технику.
— Хорошо, — сказал Такуан, спускаясь в сад в деревянных туфлях. Иэмицу 
озадачено смотрел на Такуана и не мог понять, как тот собирается выполнять 
хаявадза в этой обуви. Тем временем Такуан уже успел изрядно намокнуть под 
дождем.
— Это и есть моя хаявадза. Иэмицу недоумевал.
— Намокнуть под дождем — это есть ваша хаявадза? — озадаченно спросил он.
— Совершенно верно. Человек естественно намокает под дождем, если у него нет 
зонтика. О хаявадза нельзя сказать, что она подлинна, если тот, кто ее 
выполняет, не намок. Вы должны много и настойчиво тренироваться, — сказал 
Такуан, и в это мгновение Иэмицу достиг просветления.
Такова подлинная суть дзэн. Подвержен иллюзии тот, кто пытается двигаться так 
быстро, чтобы не намокнуть под дождем. Истина в том, чтобы намокнуть всякий раз,
 когда вы оказались под дождем без зонтика.
 
Доброта. 

У Такуана было много последователей от Иэмицу, третьего сегуна сёгуната 
Токугава, до простых крестьян. Среди них был старик, имени которого никто не 
помнил. Он был немного чудаковат. Однажды этот старик послал к Такуану своего 
слугу, чтобы после окончания церемонии пригласить мастера на трапезу.
— Как бы скромна ни была моя пища, я хочу, чтобы Осе в моем доме отведал 
вареный рис с ячменем, — сказал старик слуге.
Осе, любивший это блюдо, с готовностью принял приглашение и отправился в гости 
к старику. Там ему предложили большую тарелку, полную каши из риса и ячменя. 
Никаких приправ к каше у старика не было. На столе не было даже квашеной 
редиски такуан-дзукэ, приготовленной по рецепту Осе.
Обычно неприхотливый, Такуан в этот раз подумал: "Неужто старик не подаст к 
рису никакого соления?", но задавать вопросы было некогда, поскольку рот был 
занят вкусной кашей. Старик спокойно сидел перед гостем, ожидая конца трапезы. 
Когда живот Осе наполнился, он поднялся, чтобы уйти, но старик остановил его и 
спросил:
— Осё-сан, я угостил вас вареным рисом, а вы уходите, даже не поблагодарив меня.
 Разве монахи так поступают?
— Вы пригласили меня отведать вареного риса с ячменем. Вы не приглашали меня 
говорить вам "спасибо", — без промедления ответил Осе и быстро вышел из дома.
Этот ответ задел старика, и он решил когда-нибудь отыграться на Осе. Однажды 
старик задумался, как ему поймать Осе на слове. В этот самый миг к нему в дом 
вбежал Осе и воскликнул:
— На улице льет, как из ведра! Одолжите мне, пожалуйста, зонтик и гэта 
(деревянные туфли).
Старик обрадовался возможности отыграться на Осе и очень вежливо предложил ему 
то, что тот попросил. Старик был уверен, что на этот раз Осе поблагодарит его, 
но этого снова не случилось. Осе быстро вышел из дома и вскоре прислал молодого 
монаха, чтобы вернуть взятые вещи. Монах был похож на своего мастера — он не 
поблагодарил старика, а только оставил вещи и ушел восвояси.
Через несколько дней Осе и старик встретились за чаем. Старик решил, что пришло 
время поговорить обо всем, и начал издалека:
— Вам не повезло в тот день, когда дождь застал вас на улице, правда?
— Да, не повезло. Надеюсь, молодой монах вернул вам зонтик и гэта!
— Конечно, вернул. Это было очень мило с вашей стороны, — сказал старик, 
заметив, что невольно сам благодарит Осе. Как он мог допустить такую 
оплошность?
Осе сидел напротив старика и улыбался. Старик не мог больше сдерживаться и 
выпалил:
— Осё-сан, вы плохо воспитаны. Вы могли бы по крайней мере сказать мне 
"спасибо"!
— Если я скажу вам "спасибо", тем самым я выплачу вам свой долг, — сказал 
Такуан спокойным голосом. — Я всегда про себя благодарю вас и никогда не 
забываю вашу доброту. Если же человек ожидает благодарности за свою доброту, 
это не настоящая доброта. Вы не должны рассчитывать на то, что станете 
свидетелем радости других и услышите их похвалу. Добрые дела сами по себе 
должны доставлять вам удовольствие, и при этом, давая что-то другим или помогая 
им, вы не должны ожидать награды. Такова настоящая доброта. 
Вы обманываете себя, если делаете что-то доброе из тщеславия или самодовольства.
 При этом вы позволяете заблуждению войти в вас. Люди склонны к корыстолюбию. 
Делая одолжение другим, они стремятся получить что-то взамен. Ничего не 
понимает в людях тот, кто не видит различия между добротой и 
заинтересованностью.
Если вы делаете добро, руководствуясь только своими личными интересами, вы 
совершаете ошибку. Если же вы каждым своим действием стараетесь помогать другим,