группой детей на берег моря. Был вечер, и надвигалась гроза. Дети смотрели на 
море с крутого обрыва. Внезапно прямо над ними вспыхнул яркий свет — это рыбаки 
зажгли в лодке факел. Неожиданность и яркость этой вспышки в напряженной, 
предгрозовой атмосфере потрясли Светлану. Однако в ходе сессии она не смогла 
сказать, какое отношение это событие может иметь к ее состоянию и событиям в ее 
жизни в настоящий момент. Рисунок Александра (43 года) был назван им “Капкан”. 
    Валерий, у которого на протяжении его взрослой жизни были непростые 
отношения с отцом, изобразил, как тот плывет по озеру и везет его, еще не 
умеющего плавать, на своей спине.
    Марк нарисовал автомобиль и самолет, пояснив, что эти рисунки связаны с его 
первым полетом в самолете и поездкой в только что купленном его отцом 
автомобиле. И то, и другое событие произвело на него очень сильное впечатление. 
Это было в 50-е годы, когда, как пояснил Марк, техника была окружена ореолом 
“рукотворного чуда”. Пациент добавил, что тогда он чувствовал себя в 
безопасности и даже испытал чувство определенного превосходства над другими. В 
дальнейшем, закончив институт, он многие годы занимался техническим 
проектированием, хотя его связанные с техникой чувства уже не были столь яркими,
 как в детстве.
    Юлия нарисовала большую кошку и стоящую перед ней маленькую девочку. 
Девочка протягивает руки навстречу кошке, умоляя остаться с ней. Пациентка 
пояснила, что рисунок является иллюстрацией самой любимой сказке ее детства 
(“Кошка, которая гуляла сама по себе”). Сказка была записана на пластинке, и 
пациентка ее часто слушала. После этой сессии Юлия дома подробно описала свои 
далекие детские впечатления, связанные с этой сказкой, и передала затем свои 
записи ведущему групп. 
     Рисунок и его описание отражают характерные черты в поведении пациентки — 
ее эмоциональную зависимость от окружающих, склонность избегать 
самостоятельного решения проблем, психологическую незащищенность и одиночество. 
Кроме того, на одной из последующих сессий Юлия сказала, что кошка — это, 
наверное, ее лечащий врач (женщина) в дневном стационаре, которая, по мнению 
пациентки, не понимает и “отвергает” ее, отстраняясь при ее попытках 
“исповедаться” или проявить неформальный жест симпатии и привязанности. Так, 
например, Юлия однажды принесла ей в подарок кассеты с любимыми музыкальными 
записями, но врач их не приняла, посчитав это нарушением служебной этики.
    Большинство членов группы в конце третьей сессии отметили, что тема вызвала 
у них сильный эмоциональный отклик. Иногда работа над рисунком сопровождалась 
оживлением светлых воспоминаний, но в ряде случаев провоцировала обостренное 
переживание проблем, существующих в настоящий момент (как, например, у Юлии).
   Наблюдения и комментарии психотерапевта. Три первых сессии способствовали 
сближению членов группы и определению их основных проблем и интересов. Эти 
занятия позволили им понять особенности предлагаемой им формы групповой работы 
и соотнести свои ожидания с тем, что реально происходило в группе. Многие 
впервые за длительный период времени попытались использовать изобразительные 
материалы для того, чтобы выразить содержания своего внутреннего мира и 
установить контакт с окружающими. Некоторые пациенты отметили, что 
изобразительная работа над предложенными темами дала им возможность 
проанализировать события своей жизни и “привести в порядок” мысли, связанные с 
прошлым, настоящим и будущим. Один пациент (Марк) прекратил свои занятия в 
группе после первых трех сессий. В то же время, в группу пришли Анна, Александр 
(35 лет) и Татьяна (35 лет). Все остальные члены группы продолжали посещать 
групповые занятия вплоть до выписки из дневного стационара.
    Можно констатировать, что большинство пациентов с интересом и довольно 
успешно выполняли предлагаемые им задания, проявив готовность к тому, чтобы 
поделиться с окружающими своими чувствами, мыслями и воспоминаниями. Кроме того,
 больные приняли правила групповой работы и стремились им следовать.
    Вместе с тем, можно было заметить определенную пассивность пациентов, их 
стремление ориентироваться на ведущего группы и идентифицировать себя с ролью 
ведомого. Участники сессий выполняли предлагаемые им упражнения и задания, ни 
разу не попытавшись выдвинуть свои темы. Каких-либо вопросов относительно 
перспектив дальнейшей работы и содержания занятий они, как правило, не задавали.
 Самостоятельно в арт-терапевтический кабинет поначалу не приходили, 
предпочитая оставаться в коридоре или холле дневного стационара до того момента,
 как психотерапевт или персонал дневного стационара не пригласят их на занятие.
    Прямые самостоятельные контакты пациентов друг с другом в ходе 
арт-терапевтических сессий и за их рамками были крайне ограничены, хотя внешне 
больные демонстрировали друг другу свое благожелательное отношение. Было 
заметно, что большинство из них испытывает значительное напряжение, но 
стараются скрыть переживаемую ими тревогу от окружающих.
    На этапе вербального обсуждения большинство предпочитали рассказывать не 
столько о своих связанных с рисунками чувствах и ассоциациях, сколько описывать 
реальные события, послужившие основой для создания рисунков. Рисунки имели, в 
основном, фигуративный характер. При их создании нередко использовались 
знаковые обозначения (как, например, при работе на тему “Линия жизни”).
    Невербальная экспрессия как в ходе создания рисунков, так и в ходе 
обсуждений была бедной: мимика и жестикуляции ограничены, речь слабо 
модулирована. Показательно, например, что никто из участников группы спонтанно 
не изменял своего местоположения в ходе сессий, находясь либо за столом во 
время рисования, либо на “своем кресле” - во время обсуждений, даже несмотря на 
наличие у некоторых из них связанной с приемом лекарств неусидчивости. Очевидно,
 что внутригрупповые коммуникативные процессы на данном этапе работы