внутреннего мира и системы отношений. С учетом особенностей используемого 
подхода, это осуществлялось не напрямую, а посредством изобразительной 
продукции, которая в большинстве случаев служила основным источником материала 
для последующих обсуждений и интерпретаций.
    Учитывая специфику данной группы, мы избегали обсуждения тонких нюансов 
внутреннего мира больных и воздерживались от применения интерпретаций, 
характерных для психодинамического подхода. Арт-терапевт также стремился 
избежать прямого изложения своей интерпретации работ пациентов, поскольку это 
было чревато вторжением в их весьма хрупкое “я”, усилением зависимости от 
психотерапевта и навязыванием дискурсивных моделей, которые связаны культурным 
и профессиональным опытом ведущего. Было очевидно, что многие психиатрические 
пациенты и без того находятся в слишком сильной зависимости от мнения 
медицинских работников и используемых ими форм концептуализации психического 
опыта, что существенно искажает восприятие пациентами своих потребностей и 
переживаний. Поэтому минимизация вмешательства во внутриличностное пространство 
больных посредством отказа от прямых интерпретаций их рисунков представлялась 
наиболее корректной.
    В то же время, нельзя было не учитывать того, что многие душевнобольные 
характеризуются повышенной потребностью в получении поддержки со стороны 
психотерапевта и группы. Поэтому и в ходе общих обсуждений в группе, и при 
индивидуальном общении с некоторыми пациентами, арт-терапевту нередко 
приходилось прибегать к использованию различных приемов их прямой поддержки в 
виде похвалы, советов, а также сообщения информации того или иного рода, 
включая и описание психотерапевтом своих собственных чувств и ассоциаций, 
связанных с рисунками пациентов и ходом работы. Все это служило укреплению 
отношений психотерапевта с участниками группы.
    Иногда, особенно в тех случаях, когда больные затруднялись говорить в 
присутствии других членов группы, в качестве одного из вариантов вербальной 
обратной связи использовались художественные описания изобразительной 
продукции: мы предлагали больным создать на основе своих рисунков рассказ или 
попросту записать ряд связанных с ними ассоциаций. Для тех пациентов, кто 
отличался выраженными дефензивными тенденциями и развитой способностью к 
интроспекции, такой вариант работ оказывался довольно продуктивным: он 
представлялся им более “безопасным”, служил укреплению их личных границ, 
увеличению внутриличностной дистанции и самостоятельности. Кроме того, такой 
вид работы мог сопровождаться спонтанным осознанием больными различных аспектов 
своего внутреннего мира и системы отношений.
    Иногда ключом к пониманию переживаний больного и основой для последующего 
продуктивного диалога могло служить название рисунка. Использование техники 
прояснения помогало подвести пациента к осознанию глубокого содержания 
изобразительной продукции. При этом чаще всего названия выбирались интуитивно.
   Клинический пример. Примером этого может быть рисунок, созданный пациенткой 
35 лет, впервые поступившей на лечение в дневной стационар с диагнозом 
“эндореактивная депрессия”. Она замужем и имеет троих детей.
    Рисунок выполнен в технике монотипии и назван ею “Подземное озеро капитана 
Немо”. Выбирая название для своего рисунка, пациентка никак не связывала его со 
своими переживаниями и системой отношений. Когда началось обсуждение рисунка, 
то женщина рассказала, что состояние депрессии было вызвано, по ее мнению, 
эмоциональным потрясением — встречей во время летнего отдыха с интересным для 
нее человеком, сильной влюбленностью и последующим переживанием глубокой вины 
перед мужем и детьми, а также пересмотром многих привычных ценностей и 
представлений.
    В процессе рассказа пациентку внезапно “осенило”, и она заявила, что ее 
рисунок как раз отражает историю ее встречи с этим человеком и то сложное 
состояние, которая она в результате этого пережила.
    На рисунке видно, что изображенная пациенткой пещера представляет собой 
замкнутое пространство, окруженное со всех сторон сводами коричневого цвета. 
Наверху же своды пещеры переливаются всеми цветами радуги, из-за того, что в 
нее проникает некий источник света.
    Пациентка предположила, что пещера может иметь выход. Один из них можно 
найти лишь блуждая по подземному лабиринту, он ведет на поверхность земли — в 
привычный для пациентки мир. Другой выход связан с погружением в озеро, на 
корабле капитана Немо. При этом место всплытия корабля может быть самым 
неожиданным.
    Таким образом, использование техники прояснения и проработки и осмысление 
названия рисунка помогли больной прийти к осознанию связи созданных ею образов 
со своим состоянием и сложившейся жизненной ситуацией. Более того, в результате 
обсуждения рисунка она также смогла прояснить некоторые причины своего 
депрессивного состояния и представить перспективы возможного выхода из него, 
ориентированные на разные жизненные “сценарии”.
    Один из рисунков, созданных позже пациенткой на тему “Прошлое, настоящее, 
будущее”, свидетельствует о том, что данный период жизни, связанный с 
заболеванием, посещением дневного стационара и работой в арт-терапевтической 
группе, явился временем глубокого осмысления системы своих отношений и 
ценностей. Прошлое воспринимается пациенткой как относительно счастливое время, 
связанное с воспитанием детей, когда она, однако, не осознавала смысла своей 
жизни за пределами материнской роли. Будущее же, хотя и наполненное множеством 
проблем (обозначенных знаками вопроса) и неопределенностью, характеризуется 
более четким представлением о своих жизненных приоритетах и большим 
разнообразием интересов и потребностей.