“непрофессиональным” в арт-терапевтичских подходах, использовать разные формы 
поведения и образы, которые не столько находят окончательные формы для своего 
воплощения, сколько множатся. “Гетерогенность” экспрессии, освобожденной от 
необходимости создавать какой-либо конкретный и единственный образ, повышает 
восприимчивость к скрытым аспектам символического языка, тем аспектам, которые 
связаны с телом и его жестами.
“Движение стало самоцелью… и совершается автоматически, в ответ на сотни 
различных ментальных образов, связанных с “течением” в определенном направлении 
и совершением неких действий” (Whitehouse, 1995; p. 243). Привычка и рутина при 
этом связаны с замкнутым пространством, неподвижностью и отсутствием гибкости. 
“Иной взгляд на нашу жизнь… требует, прежде всего, освобождения от автоматизмов 
и привычных форм поведения — тех форм, поз и оценок, которые ее упорядочивают” 
(Tufnell, 2000; p. 12). “Наш телесный опыт до сих пор ассоциируется с чем-то 
постыдным, опасным, шокирующим и разрушительным…, для некоторых из нас телесный 
опыт ассоциируется с болью, так что единственным способом обращения с 
собственным телом являются его “похороны” — его практически полное 
обездвиживание и “обесчувствливание” (Crichton, 2000; p. 76).
Танцедвигательная и телесно-ориентированная терапия связаны с представлением о 
том, что работа с телом оказывает влияние на психику. Кристин Келдуэлл 
(Caldwell, 1997) обозначает эти направления психотерапевтической работы 
понятием “соматической психологии”, что связано с восприятием тела в качестве 
инструмента получения новых форм опыта, нежели в качестве простого средства 
перемещения в пространстве, освобождением от контроля за его реакциями с тем, 
чтобы установить с собой и окружающим миром новые, непосредственные и более 
активные отношения. Являясь телесно-ориентированным психотерапевтом, Келдуэлл 
исходит в своей работе из представления об аддиктивном характере поведения и 
телесных реакций большинства людей и пытается идентифицировать те компульсивные 
двигательные проявления, которые связаны с движением к чему-либо или от 
чего-либо с тем, чтобы достичь комфорта и безопасности. Такого рода аддикции 
основаны на определении человеком того, что такое “хорошо”, а что такое “плохо”.
 При этом сенсомоторные реакции связаны с автоматическим отделением одного от 
другого. Путем использования различных вопросов Келдуэлл стремится привлечь 
внимание клиента к своим телесным реакциям и, в конечном счете, преодолеть 
бинарную организацию субъективного опыта. Вопросы также служат повышению 
соматической и психологической чувствительности и осознанности телесных 
проявлений.
Интегративная соматика Хакоми является телесно-ориентрованным методом 
психотерапии, связанным с самосознанием и развитием “соматических ресурсов”. 
Данный подход подчеркивает многомерность и комплексность психического опыта и 
то, что он не может быть ни “хорошим”, ни “плохим” и имеет непосредственный и 
неконтролируемый характер. Основной задачей метода является развитие 
способности к восприятию многомерности опыта, в особенности в случае 
перенесенных психических травм, когда ощущения тела утрачены (Thomas, 2000; p. 
8).
В рамках данного подхода также подчеркивается роль свидетеля, помогающего в 
осознании телесного опыта посредством механизма рефлексивного наблюдения. 
Свидетель наблюдает за особенностями телесных реакций и сообщает о них клиенту. 
Особый интерес для арт-терапевтов может представлять фасилитация сенсомоторных 
реакций на создание визуального образа, переход от визуальной к сенсомоторной 
экспрессии и обратно, с тем, чтобы увидеть, что происходит, когда клиент 
использует оба вида экспрессии. Следует подчеркнуть, что в основе вербальной 
экспрессии могут лежать телесные ощущения. Если отойти от лакановского 
утверждения о некорректности вербальных интерпретаций символических образов и 
традиции искать в них определенный смысл, можно предполагать, что благодаря 
фокусировке на телесных реакциях в вербальной экспрессии произойдут 
существенные изменения: понятия, которые используются для характеристики 
образов, станут “неприглаженными” и некоординированными, многие из них будут 
относиться к пресимволическому уровню и отражать телесный опыт” (Libbrecht, 
1994).
Психоанализ как сугубо “разговорная психотерапия” основан на традиционном 
использовании речи: “Человеческие тела включаются в психоаналитический процесс 
либо как говорящие тела, либо как те тела, о которых говорят” (Libbrecht, 1994; 
p. 7). Само же тело при этом не более чем “пространство”, “пустота” или “чистый 
экран”, лишенные каких-либо репрезентаций. Это также часто характерно для 
арт-терапии. Каким же образом можно репрезентировать тело, его движения и его 
“кинетическую субъективность” в арт-терапевтическом процессе?
Гендлин (Gendlin, 1989, 1992) пытается освободить тело от связанных с телом 
стереотипов посредством “внутреннего чувствования”. Он определяет осознание 
телесных ощущений как “особый вид сознания, который выходит за рамки 
возможностей логического мышления,… как вмещающий в себя последующие движения, 
в том числе те, которые еще не обрели своей формы” (Gendlin, 1992; p. 347).
Все вышеназванные подходы и концепции, связанные с изучением тела и его 
движений в психотерапии, так или иначе относятся к диалогическим областям 
познания, объединяющим танец, перформанс-арт, поэзию, философию, политику и т. 
д. Их объединяет стратегия плюрализма, позволяющая выходить за границы 
различных дисциплин и соотносить разные представления. Идея о том, что 
субъективность представляет собой процесс или “репрезентационную случайность” 
(Elliott, 1996; p. 34) способна привести к пересмотру имажинативного 
пространства арт-терапии с тем, чтобы укрепить его связь с бессознательным и 
активизировать междсциплинарный обмен.