достоверны, чем отчеты Франкла о жизни заключенных в немецких концлагерях?. Не 
принцип удовольствия (Фрейд) и не воля к власти (Адлер), а воля к смыслу – 
таково согласно Франклу истинно человеческое начало поведения[10]. По Шаламову 
же все заключенные в колымских лагерях (в том числе люди творческие) находились 
именно в состоянии «экзистенциального вакуума», проявляющегося в виде тоски, 
апатии, опустошенности, жестокого отношения к другим; два мотива определяли их 
существование – сохранение жизненных функций и выход из мучительного 
одиночества вплоть до неосмысленных, смертельно опасных попыток побега из мест 
заключения. Из этого и других источников, а также из клинической практики можно 
сделать вывод, что доминирование пищевого инстинкта приводит к социальной 
изоляции человека, в то время как энергия либидо направлена в противоположную 
сторону??.
Мы задаемся вопросом, почему Фрейд как психолог придавал такое значение 
сексуальному инстинкту? Ведь он не мог не знать о важности удовлетворения 
других физиологических потребностей (голод, холод и пр.). Причина безусловного 
доминирования сексуального инстинкта над другими в том, что это единственная из 
физиологических потребностей, которая не только легко «считывается» в 
психологическом свете, но и предполагает контакт, взаимодействие с 
противоположным полом, тем самым – диалогические отношения, а в искусстве – 
рефлексию и воспроизведение этих переживаний, виртуальный диалог с партнером. 
Если идти от обратного, можно сказать, что впервые одна из форм диалога 
человека с человеком обосновывается как фундаментальная потребность, а принцип 
удовольствия проецируется в область межчеловеческих отношений. 
Недаром понятие сублимации расшифровывается как социализация – возникновение 
отношения между биологическим и социальным, взаимосвязи 
индивида и общества, а в клиническом плане – возникновение контакта с 
окружающим миром, преодоление изолированности пациента, реконструкция 
коллективного «я». Вызывает удивление, что ни М. Бубер, ни С. Л. Франк, ни 
другие философы диалога не заметили эту особенность в концепции либидо. Не 
менее удивительно, что любимый ученик Фрейда Л. Бинсвангер в переписке с C. Л. 
Франком обещает ему в целях развития общей психопатологии прийти в будущем к 
исследованию диалога (от «я» к «мы»), хотя он мог бы вернуться в прошлое, к 
началу своей деятельности в области психоанализа [см. 7]. Этому препятствует, 
на наш взгляд, не только вытеснение собственных сексуальных мотивов или, проще, 
некоей стыдливости большинства оппонентов Фрейда, но и привычка думать на языке 
гносеологии: вместо представления о субъектно-объектных (интеллектуальных) 
отношениях концепция либидо определяет субъектно-субъектные (инстинктивные) 
связи [см.3]. Можно сказать также, что Зигмунд Фрейд вместе с Фердинандом 
Эбнером был одним из создателей философии диалога, ибо активная сторона 
сексуального инстинкта, тенденция к его удовлетворению предполагает поиск 
партнера и взаимоотношения с конкретным другим человеком, а не с абстрактным 
внешним миром. 
Фактор реализации ядра человеческой психики, ее доминанты объединяет все 
указанные смыслы сублимации – связующей нити между человеком и другими людьми, 
«энергетического базиса идентификации». Фрейд одним из первых показал, что 
общение, подлинный контакт с миром людей, с коллективом и есть творчество 
вербальное, музыкальное или визуальное, и чем профессиональнее результат, тем 
полнее он проецируется в прошлое и в будущее сообщества, тем глубже, подлиннее 
взаимосвязь с другими людьми, тем сильнее ощущается реальность 
времени-пространства, в котором мы и существуем. Идея сублимации имеет 
перспективу развития в области клиники психических заболеваний, если начинать 
исследование не с отдельных форм нарушения (невротические, психотические 
симптомы и комплексы), а с того общего, что их объединяет, – с аутистических 
или, как сказали бы клиницисты, негативных расстройств психики.
Ценность учения о сублимации для арт-терапии еще и в том, что здесь впервые 
высказывается мысль о возможном преодолении патологических переживаний в двух 
направлениях – либо путем трансформации этих переживаний, либо путем их 
отторжения, подавления, вытеснения посредством актуализации общественно или 
культурно значимого объекта. Возникнув благодаря анализу поэтического и 
художественного творчества, понятие сублимации стало быстро расширяться, 
охватив все виды искусства, затем науку и технику и наконец любую 
профессиональную деятельность, в том числе спорт. Оно сразу бы потеряло смысл 
из-за быстрого расширения объема, как многие другие понятия теории творчества, 
если бы не получило своеобразного завершения в работах Юнга и его 
последователей. «Содержания сознания, – не очень убедительно писал Юнг прежде 
чем выдвинуть понятие об архетипах, – заставляющие подозревать присутствие 
бессознательного фона, Фрейд неоправданно называет «символами», тогда как в его 
учении они играют роль просто знаков или симптомов подспудных процессов, а 
никоим образом не роль подлинных символов; последние надо понимать как 
выражение для идеи, которую пока еще невозможно обрисовать иным или более 
совершенным образом» [12, с. 400]. 
Благодаря учению об архетипах («исконные образы» -1912, «доминанты» - 1917, 
«архетипы» - 1919) мы были избавлены от темного понятия «Trieb», нам стало 
понятно, откуда берется результат творчества, что сублимируется в творческий 
объект – «что», но не «как». Как же происходит производство предметов искусства,
 на какую патологию воздействует преобразующая сила скелетной идеи, 
психосоматического образования, архетипического образа? Почему это лечит при 
условии предоставления полной творческой свободы душевнобольному? Оценка Юнгом 
целительного свойства искусства исходит больше из опыта великого клинициста, 
чем из его концепции. Более того, понятие архетипа объединяет работы больных и