тревоги. Хотя Питер не сказал ни слова, его рисунок красноречиво передавал его 
состояние.
Рисуя фигуру меньшего размера с большими ушами, Питер посмотрел на меня. 
Казалось, он хотел что-то сказать. Рисование помогло Питеру преодолеть тревогу, 
и мы начали разговор о его рисунке. Говорил он с трудом, но было видно, что он 
испытывает потребность в моем внимании и ценит то, что я наблюдала за ним, 
когда он рисовал, и продолжаю внимательно за ним наблюдать. Затем он нарисовал 
три планеты, которые я ассоциировала с тремя членами его семьи, переживающими 
раздражение, депрессию и разобщенность.
Во время последней, третьей сессии Питер добавил к своему рисунку еще три 
элемента. На этот раз это были три потока «горячей лавы», вырывающиеся из-под 
земли, где сидели инопланетяне. Не пытался ли он тем самым символически 
уничтожить меня, пытающуюся установить с ним контакт и понять его? Сложные 
чувства, которые переполняли его во время третьей сессии, казалось, готовы 
сжечь все на своем пути, не оставив ничего после себя.

Обсуждение
Можно видеть, как прошлое и настоящее Питера проявляются во время сессий. Его 
пугает встреча с другим человеком. Он с большим трудом включается в беседу, 
хотя перед рисованием и после него он в какой-то степени смог рассказать мне о 
своих школьных проблемах. Он так или иначе проявил себя в ходе занятий. Его 
индивидуальные особенности проявлялись как в его реакциях на меня, так и тех 
чувствах и фантазиях, которые он вызвал у меня. Драгоценность, которой должен 
был завладеть «крутой парень», может символизировать материнскую любовь, 
которой он пытался завладеть в своем конфликте с отцом. Но из этой схватки 
герой рисунка Питера выходит побитым.
Иногда Питер пытается закрыть мать в квартире, словно им угрожает какая-то 
опасность, и боится ходить в школу, словно он опасается, что не сможет, когда 
вернется домой, найти там свою мать.
Он не чувствует себя в безопасности в межличностных отношениях. Школа его 
пугает, так как там слишком много людей. Его отношение к школе имеет слегка 
паранойдный оттенок. Я смогла почувствовать все это в моменты молчаливого 
контакта с Питером. В то же время, многое проявилось в его рисунках, говорящих 
о его отношении к миру как источнику угрозы и насилия, с которым можно говорить 
только на языке насилия.
В процессе рисования он время от времени задумывался, хотя состояния рефлексии 
были непродолжительными. Тревога мешала ему сконцентрироваться надолго. Этому 
препятствовало и его восприятие меня то как источника угрозы, то как существа 
ранимого. Время от времени в Питере просыпались теплые чувства ко мне, 
проявлявшиеся то в рисунках, то в разговоре, но они были символически 
уничтожены в его последнем рисунке вытекшей на поверхность земли лавой. Питер 
явно переживал амбивалентные чувства и внутренний конфликт.
Для того, чтобы защититься от противоречивых чувств, Питер уклонялся от 
контакта со мной. Обращение же к изобразительным материалам смягчало его 
состояние и делало более открытым для контакта. Питер то приближался ко мне и 
вступал в непосредственный контакт, то продолжал общаться посредством рисунка. 
На его последнем рисунке хорошо видна граница между реальным и подземным миром, 
символизирующим мир бессознательного. На поверхности земли ничего нет. В небе 
же располагаются три планеты, обозначающие членов семьи Питера.
Может показаться, что Питер был глубоко вовлечен в процесс рисования, и рисунки 
были для него значимы. На самом деле, он оставлял их в кабинете, словно они не 
имели к нему никакого отношения и не представляли никакой ценности. Та часть 
Питера, которая хотела открыться в общении со мной, им отторгалась. Он время от 
времени идентифицировался с агрессором – жестоким и бесстрастным – в другие же 
моменты смягчался. Можно предположить, что проведение с Питером психотерапии 
потребовало бы больших усилий. В то же время, Питер обнаружил готовность к 
использованию изобразительных средств. Особой сложностью могло бы быть 
формирование пространства для рефлексии и инсайта, связанного с обсуждением его 
рисунков и обменом опытом.
Судя по живой мимике Питера в процессе рисования, можно предположить, что он 
внутренне включался в изображаемые им ситуации. По видимому внутренний мир, мир 
его фантазий и страхов, был достаточно богат, благодаря чему рисунок для него 
способен «оживать» и становиться частью его самого. В то же время, нельзя не 
отметить, что, закончив рисовать, Питер дистанцировался от рисунков и тех 
чувств и фантазий, которые его рисунки отражали. Положив кисточку на стол, он 
расторгал свою связь с рисунком, и его молчание при этом было молчанием совсем 
иного рода, нежели когда ребенок не может говорить оттого, что все еще 
находится в том мире, который он изображал. Чем же было наполнено его молчание, 
когда его связь с рисунком прерывалась? Образом отца, разрушающим его связь с 
объектом привязанности (материнской грудью)?
Сейчас мне хотелось бы вернуться к началу обследования и акцентировать внимание 
на некоторых представлениях, которые были с ним связаны. Из того, что сказала 
мне мать Питера, мне особенно запомнилось то, что когда они кормила Питера 
грудью, ее муж бросал в нее и ребенка вещи. Он не мог справиться с чувством 
ревности, и из-за его агрессивного поведения у матери Питера пропало молоко. У 
Питера вряд ли могло сформироваться представление о гармоничных отношениях 
между матерью, ребенком и отцом. У него также не сформировалось представление 
об отце как проявляющем какую-то заботу о матери, в то время как она занята 
ребенком. Можно констатировать, что психологическое отделение от матери в 
подростковом возрасте все еще является для Питера серьезной проблемой..