Психотерапия может вызывать у детей и родителей тревогу. Родители, например, 
могут испытывать тревогу, боясь обнаружить свою родительскую несостоятельность. 
Они могут переживать амбивалентные чувства по поводу обращения к психотерапевту,
 так как лечение ребенка нередко может быть неосознанно мотивировано их 
желанием отвлечь внимание от проблем во взаимоотношениях супругов. Такие 
переживания могут препятствовать психотерапии.
Позже, во время обследования ребенка я пытаюсь осмыслить особенности его 
поведения и идентификации. Я пытаюсь сформулировать свои наблюдения и соотнести 
их с мнениями других специалистов, либо дополнить их мнения своими идеями. Я 
также стараюсь решить, насколько арт-терапия подходит для конкретного ребенка. 
Сможет ли ребенок воспользоваться предоставленными ему возможностями работы со 
мной и изобразительными материалами? Я пытаюсь предложить ему некоторые 
варианты работы с материалами и наблюдаю за тем, как он на них реагирует. В 
книге Рубин имеется две главы, в которых содержатся ценные рекомендации для 
начинающих арт-терапевтов по проведению неструктурированных сессий в целях 
начальной диагностики (Rubin 1978). Нередко начинающие арт-терапевты переживают 
тревогу, сомневаясь в собственных возможностях и возможностях изобразительных 
материалов, что заставляет их говорить ребенку, что ему следует делать, что не 
может не ограничивать возможностей психотерапевтического пространства.
Я обязательно оцениваю внешнюю ситуацию и факторы внешней поддержки как в ходе 
беседы с направляющими специалистами, так и родителями, и выясняю, могут ли 
последние приводить ко мне ребенка и забирать его в назначенное время, и каким 
транспортом они могут пользоваться. Какие еще организационные вопросы 
необходимо решить? Будут ли родители кого-либо для этого нанимать, или они 
имеют возможность внести изменения  в свой распорядок дня? Будут ли они 
помогать ребенку измениться, стараясь изменить привычные для них модели 
отношений с ребенком? Частью процедуры обследования будет осмысление моих 
впечатлений от контакта с ребенком, наблюдений за его деятельностью и чувств, 
которые он во мне вызывает.
В своей статье я хочу показать, что психологическая оценка не обязательно 
должна заключаться в тестировании, и что в ходе оценки нет правильных или 
неправильных ответов. Она может предполагать возможность встречи двух людей с 
целью совместного исследования их мыслей и чувств, при которой не будет 
какого-либо жесткого алгоритма действий. Вполне возможно, что два человека 
(психотерапевт и ребенок) просто поговорят. Иногда они могут пользоваться в 
ходе своего общения образами и другими средствами невербальной коммуникации. В 
ходе такого психологического обследования психотерапевт и ребенок могут 
переживать тревогу и стресс и, в то же время, их совместная работа будет 
обогащать обоих.
Арт-терапевты могут чувствовать себя более свободно, применяя визуальные и иные 
средства творческого самовыражения и, в то же время, испытывать трудности в 
применении традиционных средств диагностики. Для них более привычны рисование и 
иная изобразительная деятельность, и труднее дается линейное, логическое 
выражение своих переживаний, предполагающее их словесное описание. В то же 
время, способность передавать свои чувства и мысли клиентам и другим 
специалистам для них очень важна. Арт-терапевты должны обладать способностью 
членораздельно излагать те наблюдения и выводы, которые они делают в ходе 
психологического обследования клиента. Нередко однако создается впечатление, 
что другие специалисты лучше справляются с этой задачей, нежели арт-терапевты, 
что заставляет последних чувствовать себя менее компетентными. Та тревога, 
которую испытывают арт-терапевты в связи с необходимостью излагать свои взгляды,
 иногда является причиной их избегания процедуры психологического обследования 
клиентов. Я уверена однако, что мы можем развивать свой подход к 
психологическому обследованию.
В этой статье я отражу лишь одну из граней проблемы психологической оценки, 
сделав акцент на том, что связано с вкладом арт-терапевтов в решение этой 
проблемы. Я постараюсь расширить границы нашего понимания психологического 
обследования путем обращения образам, которые создаются клиентом в ходе сессии. 
Ребенок может очень глубоко взаимодействовать с создаваемыми им образами, и он 
также может при этом общаться с психотерапевтом – как вербально, так и 
невербально. Психотерапевт, в свою очередь, может быстро откликаться на образы 
клиента, отслеживая разнообразные эмоциональные и ассоциативные  реакции на них.

Клинический пример: Питер
Питер был направлен на обследование социальным работником. Он участвовал в 
программе, связанной с поддержкой его и его семьи. Его мать была обеспокоена 
состоянием Питера. Его направили ко мне, чтобы я дала свои рекомендации о том, 
как ему можно помочь. Питеру было 14 лет. Он часто пропускал школу, иногда при 
этом закрывал на замок себя и мать в квартире. Я встретилась с ней, и мы 
договорились о том, что я проведу с Питером три встречи, если он придет. Были 
однако веские основания сомневаться, что он придет. Мать сообщила, что в семье 
Питера часто совершалось насилие. Семья неоднократно переезжала. Несколько раз 
мать вынуждена была искать убежище от домашнего насилия в приюте для женщин и, 
в конце концов, была вынуждена развестись с отцом Питера. Будучи еще младенцем, 
Питер не раз страдал от ревности отца, так как тот мог бросать предметы в жену, 
когда та кормила Питера грудью. Иногда он также закрывался в квартире на ключ и 
не пускал жену в квартиру и вообще характеризовался непредсказуемым поведением. 
На фоне домашних скандалом и насилия дети часто испытывали страх и писались в 
постель.
Я пригласила Питера на прием, объяснив ему, что мы вместе постараемся