с ним, игнорируя имеющуюся о нем информацию, представлялась бы путешествием по 
незнакомой стране без карты. В то же время, ознакомившись с информацией о 
клиенте, я на некоторое время стараюсь о ней забыть, для того, чтобы быть 
независимой в своем восприятии клиента.
Некоторых детей направляют ко мне для того, чтобы оценить, насколько они 
подходят для психотерапии. Иногда в направлении звучит нечто наподобие 
следующего: «Можете ли Вы взглянуть на Х и сообщить нам, что Вы о нем думаете?» 
В некоторых таких случаях существует вероятность последующей психотерапии, хотя 
иногда для ее начала отсутствует финансирование, и тогда я пытаюсь подсказать 
направляющим специалистам, какого рода иная помощь возможна для конкретного 
ребенка. Как правило, в ходе психологической оценки решаются две основные 
задачи: пригоден ли конкретный клиент для психотерапии, и каково его состояние, 
особенности внутреннего мира и внешней ситуации. Я чувствую себя ответственной 
за ребенка, и поскольку у меня нет возможности длительного контакта с ним, 
когда его направляют в состоянии дистресса, это усиливает чувство 
ответственности. 
Я назвала свою статью «Краткие встречи…», считая, что даже краткий контакт 
понимающего взрослого с ребенком может быть весьма полезным. Это словосочетание 
также является названием одного фильма, рассказывающего о коротких, 
неразвившихся, но очень эмоционально насыщенных отношениях. Фильм напоминает 
мне о сильном переносе, который может возникать у клиента во время 
индивидуальной психологической оценки, проводимой как в форме интервью, так и 
путем создания рисунков. Статья иллюстрирует один из возможных вариантов 
проведения психологической оценки. В представленном случае нет 
институционального контекста, но он обычно присутствует и влияет на ход оценки. 
В одной из своих предыдущих статей я описала случай, когда ребенка направили ко 
мне из школы для проведения обследования. Я проводила это обследование в одном  
из учреждений, и это повлияло на переносы ребенка (Case 1995). Дрессер 
высказывает несколько полезных идей относительно влияния переносов на процесс 
психологической оценки (Dresser 1984).
Психологическая оценка обычно протекает следующим образом. Я сначала встречаюсь 
со специалистами направляющей организации и  получаю как можно больше 
информации о ребенке, его семье, условиях его жизни и обучения. Затем я 
встречаюсь с родителями или опекунами ребенка. Я объясняю им, что для меня было 
бы очень важно узнать о первых годах его жизни, начиная с момента рождения. Я 
обычно даю родителям возможность свободно излагать информацию, извлекая из 
сказанного то, что для меня важно. Я стараюсь разделить информацию, 
предоставляемую направляющей организацией, от эмоционально окрашенной 
информации, предоставляемой родителями, чаще всего, матерью. Я провожу встречу 
с родителями в кабинете, где буду обследовать ребенка, и говорю им, как будет 
протекать обследование. Затем я намечаю время трех встреч с ребенком и решаю с 
родителями или направляющей организацией организационные вопросы.
Я считаю, что обследование лучше строить в рамках  интерактивной модели (Harris 
and Meltzer 1977, Wittenberg 1982) и рассматривать процесс развития ребенка как 
динамический интерактивный процесс, на который влияют разные внутренние и 
внешние факторы. Необходимо выяснить, как внутренний мир ребенка определяется 
полученным им опытом, детско-родительскими отношениями и психологическими 
особенностями родителей, а также внешними условиями, в которых находился и 
находится ребенок. Виттенберг пишет об этом очень хорошо.
«Внутренние или конституциональные факторы представляются очень важными, 
определяющими особенности эмоционального реагирования. Если у ребенка низкая 
фрустрационная толерантность, и он легко выходит из равновесия, он возможно 
чаще и глубже  будет переживать тревогу. Он также возможно будет испытывать 
трудности в принятии помощи. Другой ребенок будет возможно лучше справляться с 
фрустрацией и легче успокаиваться, если даже расстроится. Ему будет проще 
установит с окружающими эмоционально позитивный контакт. Внешние факторы 
включают разные события в жизни ребенка и тот объем и качество заботы, которые 
им получены. Качество заботы определяется тем, насколько родители могли 
понимать его поведение и чувства, что помогало ему справляться с тревогой и 
интегрировать опыт» (Wittenberg 1982).
Начиная обследование, я прежде всего пытаюсь понять, в каком состоянии 
находится ребенок. Я также пытаюсь оценить его «психологический возраст» в 
момент обследования, и как ребенок проявляет свои чувства или их подавляет; как 
он меня воспринимает; какую роль ребенок неосознанно мне делегирует; каковы его 
переносы в ходе сессии и, соответственно, мои контрпереносы. 
Психотерапевтический процесс может быть болезненным, поскольку ребенок может 
обнаруживать свою психологическую уязвимость, и его способность переживать 
эмоциональный дискомфорт и оставаться с ним будет иметь большое значение для 
продолжения психотерапии. В противном случае, переживая эмоциональное 
напряжение вследствие работы, клиент уйдет из психотерапии. Необходимо, чтобы 
ребенок обладал способностью  к установлению отношений с «хорошим внутренним 
объектом», иначе психотерапевтическая работа будет восприниматься им как обуза, 
и он будет чувствовать себя небезопасно. Важно также, чтобы клиент испытывал 
хотя бы некоторое желание измениться или чувство надежды, поэтому, если ребенок 
будет тяготиться своим состоянием и будет хотеть его изменить, это поможет 
вовлечь его в психотерапевтический процесс. Одного обращения родителей с 
жалобами на состояние ребенка будет недостаточно. Дайк высказывает ряд ценных 
мыслей, почему психотерапия зачастую оказывается неэффективной, когда ее 
применяют в школе (Dyke 1985). Все эти факторы необходимо рассматривать в 
контексте семейных отношений и условий жизни ребенка.