благодаря своим природным способностям к клиницизму, тщательному изучению ТТС, 
характерологии, клинической психиатрии, могут серьезно помогать пациентам 
приемами ТТС. 
Первое занятие: целебно-творческое общение с живописью 
На экран посылаются парами (для сравнения) слайды картин известных художников. 
В каждой паре – картина реалистического художника, природой своей чувствующего 
изначальность материи-природы, как бы светящейся духом, не существующим без нее.
 Такой человек, художник может быть, конечно, и верующим, но и в религии он 
обычно не способен представить-ощутить изначальный, абстрактный дух, правящий 
миром. Божественные события он представляет-переживает с жизненным полнокровием,
 как видим это, например, в картинах на библейские темы Доре, Крамского, 
Поленова. Типичные художники-реалисты в этом смысле – Джорджоне, Рафаэль, 
Рембрандт, Тропинин, Саврасов, Суриков, Моне, Ренуар, Кустодиев. Конечно же, 
реалисты – разные по своей конституциональной природе: синтонные (Тропинин), 
авторитарные (Суриков), психастенические (Моне). Но поначалу следует помочь 
пациентам разобраться в разнице между вообще реалистическим видением мира и 
вообще аутистическим. Другая картина в паре слайдов – аутистическая. Аутист не 
ощущает себя источником духа. Он чувствует либо известную самостоятельность 
своего духовного, душевного по отношению к телу, либо не способен до поры до 
времени (например, до определенного возраста) ответить на этот вопрос. Либо не 
видит в этом вопросе смысла. Случается, что он заученно (в духе прежнего 
материалистически-атеистического воспитания-образования) твердит о первичности 
тела по отношению к духу, но “коварные” распрашивания обнаруживают, что при 
этом для него, например, душа вечна, или гармония существовала сама по себе еще 
до человечества. Нередко аутист не может объяснить, почему ему близко-созвучно 
многое в нереалистической живописи и почему сам склонен или хотел бы рисовать 
нереалистически. Объясняется же это, по-моему, тем, что для него истинная 
реальность (осознанно или неосознанно)есть духовное, субъективное движение, и 
изобразить это невозможно реалистически-полнокровно, а возможно либо 
нематериально-сновидными картинами с сохранением внешних реалистических форм 
(Боттичелли, Вермер, Борисов-Мусатов), либо откровенно-символически (Модильяни, 
Матисс, Кандинский). В последнем случае символ передает нам потаенный смысл из 
мира вечного, бесконечного духа, и мы мыслительно напрягаемся, разглядывая этот 
символ, который так или иначе выражает для верующего человека Смысл, Истину, 
Бога. Поэтому аутистически-символическую картину реалист чаще больше думает, а 
реалистическую больше чувствует.. Многие аутисты, напротив, больше напрягаются 
мыслью над реалистическим изображением, а аутистическое чувствуют сердцем (Рис. 
1-4). 
Рассказывая все это пациентам вокруг одной-двух пар слайдов картин, просим 
сосредоточиться и, может быть, впервые попытаться воспринять картины на экране 
в целебно-творческом сравнении. То есть тихо спросить себя: что мне ближе, 
созвучнее? Где тут больше меня? Не просто: что больше мне нравится? Нравиться 
может как раз чужое, недосягаемое, то, чего сам никогда не смогу. Важно 
примерить свое мироощущение к мироощущению художника как человека с 
определенным характерологическим радикалом, определенной структурой 
субдепрессии. Так ли я вижу мир? Кто бы меня больше понял из этих двух 
художников? Как бы я сам рисовал (рисовала), если б умел (умела)? Прекрасно, 
конечно, и то и это, но что мне более созвучно, что мне более по душе, на кого 
из художников я более похож (похожа) душой? Речь, стало быть, идет не об 
искусствознании в принятом смысле, а о целебном выборе по душевному, 
характерологическому созвучию. Все искусствоведческие, литературоведческие 
разговоры о школах и менталитетах в группе творческого самовыражения необходимо 
пресекать. Сравниваемых художиков могут разделять века, но характерологические 
радикалы, болезненные расстройства как природная основа стилей приходят в 
главных своих чертах сквозь веука и эпохи (иначе мы совсем не понимали бы 
художников прежних времен). 
В случае шизофренического расстройства schisis (расщепленность) пронизывает и 
мироощущение: в нем переплетаются, не задевая друг друга, аутистические и 
реалистические нити. Эта часто сюрреалистическая неземная своей плотской 
едкостью реалистичность может вызывать ощущение зловещести – именно тем, что 
здесь буднично-странно соединено несоединимое (Дали, Филонов, К. Васильев). В 
шизофреническом мозаичном мироощущении-творчестве нередко преобладает либо 
утрированно-аутистический радикал, либо они в движении, меняются местами, либо 
трудно сказать вообще о каком-то преобладании – но всегда душа здесь 
тронута-разрезана расщепленностью, что порою делает творчество особенно сложным,
 богатым (мыслью и страданием), многозначным своей полифонией (Добролюбова Е. Л.
, 1996). 
Приглашаем, таким образом, к сосредоточенному одухотворенному выбору 
(“отпустить свободно душу”, “взять картину на экране в душу”). Нелишне бывает 
усилить, подчеркнуть для пациентов душевные особенности художника в картине 
созвучным ему музыкальным произведением композитора с родственным переживанием. 
Так, картину Джорджоне подчеркиваем музыкой Моцарта, а картину Боттичелли – 
музыкой Баха. Пусть будет 6-7 пар слайдов-картин, не более. Пациенты отмечают 
перед собою на листке бумаги, какая из картин в каждой паре вот сейчас более им 
созвучна, какая – менее, и затем, вместе с психотерапевтом, знакомят друг друга 
каждый со своим “автопортретом” – венком созвучных картин. 
Какие “автопортреты” тут возможны? Реалистический (циклойды, психастеники, 
эпилептойды) – отбирают как созвучное практически все типично реалистические 
картины. Шизойды обычно выбирают лишь созвучную им часть аутистического, а 
остальному (иной, не близкий аутистический строй души) предпочитают