традиционным, и к более древним религиям. В сказках используется материал из 
таких глубин бессознательного, что их текст, по сути, представляет собой 
содержание той части психики, которая исчезла из человеческого сознания тысячи 
лет назад. Сказки рождались на уровне культуры, почти не затронутом 
патриархальными тенденциями; например, в странах восточного Средиземноморья до 
сих пор распространены сказочные сюжеты, повествующие о великих богинях древних 
цивилизаций. В сказочных персонажах, как и в образах древних богинь, мы находим 
элементы образа надличностной феминности, которая никогда не умирает, даже если 
ее трижды убить, как Белоснежку. Как и способность человека любить, этот образ 
феминности часто проходит через смерть и обновление.
И в древние времена, т. е. в эпоху эллинизма, и позже, особенно в христианскую 
эру, в культуре стало доминировать маскулинное начало, (логос), которое 
подавляло и вытесняло феминные архетипы. Сегодня феминное начало в учениях 
ведущих религий (например, христианства) представлено гораздо беднее, чем в 
таких формах выражения бессознательного, как сказки. Я постараюсь показать 
значение этой божественной феминной энергии, феминного начала, которому тысячи 
лет назад поклонялись как великой богине, на примере нескольких сказок, где это 
феминное начало сохраняется до сих пор.
Но так как сказки, которые мы обсудим чуть позднее, в основном возникли в 
христианских странах, нам следует коснуться отношения христианства к природе. 
Согласно официальным взглядам христианской церкви, природа и тело значат 
гораздо меньше духовности, поэтому феминная часть божества оказалась в тени. 
Возможно, именно по этой причине в европейских сказках темная сторона Земной 
Матери представлена в значительно большей степени, чем светлая. Это своего рода 
компенсация исключения христианством из образа Бога темной стороны феминности, 
а по существу,— сил зла.
Такое исключение темной стороны феминности не принесло человечеству никакой 
пользы, в особенности женщинам. Ибо женщина может стать целостной личностью 
только обладая феминным образом целостности или имея идеал, богиню, в которой 
воплощается не только светлая сторона жизни. Такой образ служит ей защитой от 
односторонней идеализации феминности и материнства. Не распознав черт темной 
матери в самой себе, она подвергается риску идентификации только с ее светлой 
стороной. Однако она все равно проживает эту темную, теневую сторону, но делает 
это бессознательно; иначе говоря, и она сама, и окружающие ее люди подвергаются 
серьезной опасности. По мнению Юнга, женские персонажи больше стремятся к 
целостности, тогда как мужские персонажи — к совершенству. Точно такая же 
тенденция существует и в природе, и у Земной Матери:
Вот что пишет Юнг о христианстве:
Им охвачено практически все существенное, что известно о проявлениях психики в 
сфере внутренних ощущений, но оно не включает в себя Природу, по крайней мере, 
в сколько-нибудь узнаваемом виде. Поэтому в каждый период истории христианства 
существовали глубинные или скрытые течения, которые стремились исследовать 
эмпирический аспект Природы не только извне, но и изнутри15.
15 Aion // CW 9ii. Par. 270.
Говоря о "глубинных или скрытых течениях", Юнг имеет в виду прежде всего 
алхимию и гностицизм. Но сказки тоже являются разновидностью глубинных течений, 
поскольку в них ярко изображается и поклонение природе, и ее неоднозначность. 
Сказки чаще оказываются ближе к природе, чем христианское сознание, а потому 
они не только описывают Земную Мать как опасную силу тьмы, но и раскрывают ее 
положительные стороны: способность помогать, исцелять и творить, быть 
источником духовности и составлять единое целое с природой и телом. Она 
воплощает эротическое начало, соединяющее противоположности, тогда как логос их 
разделяет.
Однако архетип Земной Матери следует понимать с точки зрения его 
противоположности — архетипа духа. Дух мог сохранять свою независимость, только 
постоянно ощущая свою противоположность и осознавая свое взаимодействие с 
природой. Земная Мать — полюс, противоположный духу, который его уравновешивает.

Исследуя фигуры Земной Матери в сказках христианских стран, мы не должны 
забывать о столь типичном для христианского сознания конфликте между природой и 
духом, ибо в какой-то мере именно он послужил причиной возникновения этих 
сказочных фигур. Этот конфликт объясняет, почему одни из них стали темными, а 
другие — светлыми. Некоторые сказочные персонажи воплощают его в себе, и тогда 
в фигуре Земной Матери видится угроза традиционной христианской духовности, а 
некоторые стремятся преодолеть это расщепление.
Разумеется, христианству труднее всего принять именно темную сторону Великой 
Матери. В таких сказках, как "Иоринда и Иорингель", эта темная сторона 
воплощается не только в волшебной силе ведьмы, но и в ее способности 
превращаться в кошку или ночную сову. Жестокость, с которой кошка играет с 
пойманной мышью или птицей,— качество, унаследованное ею от дикой природы. 
Кроме того, кошка в какой-то мере является воплощением здорового эгоизма. Она 
может подойти к людям и допустить их соседство, а может по своему произволу и 
желанию убежать от них, и такое поведение полностью соответствует ее природе.
В трактате о Троице Юнг так описал порожденное христианством расщепление 
природы и духа:
Христианство провело борозду между природой и духом, позволив человеку забегать 
мыслью не только по ту сторону природы, но и против природы, проявляя тем самым,
 так сказать, божественную свободу духа. Вершиной этого взлета из природных 
глубин является троичное мышление, парящее в платоновском, "поднебесном" 
пространстве. Однако — справедливо или нет,— но оставался вопрос о четвертом16.