16 A Psychological Approach to the Dogma of the Trinity // Psychology And 
Religion. CW 11. Par. 261. См. также: Юнг К. Г. Попытка психологического 
истолкования догмата о Троице // Ответ Иову. М.: Канон, 1995. С. 81.
Позже Юнг говорил, что этот "четвертый" надевает на троичное мышление оковы 
реальности. Таким образом, в нескольких фразах он намечает контуры позитивного 
развития христианства, а также осложнений, к которым приведет такое развитие. 
Оно побуждает человека развивать стиль мышления, противоположный природе, но 
оставляет открытым вопрос о его практическом применении, который одновременно 
является вопросом о зле и цельности.
В троичном мышлении отсутствует элемент, обозначающий реальность тела. В 
качестве объективации духа он является "четвертым" и завершающим элементом. 
Именно поэтому фигура Земной Матери как часть реальности часто создает условия 
для завершенности, например, помогая сказочному герою вступить в контакт с его 
душой. Являясь "четвертым" элементом, она часто соединяет противоположности, 
создавая новое единство. Иначе говоря, она служит воплощением не только тела, 
не только природы, но и единства природы и духа, которое включает реальность 
материи.
Фигура Земной Матери может соединять и моральные противоположности: добро и зло.
 Выполняя функцию объективации, она может заставить человека принять свои 
теневые качества; чтобы не уступить силам зла, человек должен сопротивляться. 
Вот почему многие сказочные воплощения Земной Матери являются воплощениями 
абсолютного зла. В этом случае оковы реальности ощущаются как нечто враждебное 
духу. Например, человек, который находится во власти своих влечений, в мире 
бездуховности чувствует себя, как в тюрьме. Так, темная Земная Мать часто 
заключает сказочного героя в темницу, как это происходит в сказках "Гензель и 
Гретель" и "Железная печь".
Но сказочная материнская фигура бывает не только негативной, даже когда она 
является частью мира, совершенно не соответствующего христианским идеалам, как, 
например, чертова бабушка; как правило, темная мораль Земной Матери все же 
относительна; хотя она живет вместе с чертом, обычно она помогает сказочному 
герою избежать его злой силы. В сказке "Разбойник-жених" с разбойниками живет 
именно старая Земная Мать. И она помогает сказочной героине убежать из 
разбойничьего логова и, похоже, она долгое время ждала, когда ей самой 
представится возможность освободиться, ибо старуха убегает вместе с героиней.
Поэтому заведомо неправильно связывать зло и природное начало. Их идентичность 
возможна, но вовсе не обязательна, это зависит от индивидуального 
психологического развития человека и конкретной ситуации17.
17 Подробное обсуждение этой темы можно найти в книге: Von Franz Marie-Louise. 
Shadow and Evil in Fairy Tales. Zurich: Spring Publications, 1974.
Рассмотрим, например, сказку братьев Гримм "Одноглазка, Двуглазка и Трехглазка",
 в которой Двуглазка — типичный образ приемной дочери, которую, не покормив, 
послали в поле пасти козу. Она села на меже и заплакала, причем плакала так, 
что у нее из глаз слезы лились ручьями. И вот, подняв свои грустные глаза, она 
увидела стоящую перед ней женщину, которая оказалась волшебницей и сделала ее 
жизнь счастливой. Образ Двуглазки представляет такой тип людей, которые имели 
изначальный негативный опыт отношений с родной матерью, а затем, испытывая 
сильную тоску, начинают ощущать присутствие позитивной материнской основы в 
собственной психике.
Такого рода сказки описывают психологическое событие, похожее на встречу со 
сверхъестественным существом, т. е. столкновение Эго с внутренним 
психологическим фактором, который переживается как более сильный. Они также 
показывают, как надо вести себя с ведьмами и волшебницами, чтобы извлечь пользу 
из встречи с ними. Двуглазка с благодарностью принимает помощь волшебницы. Ее 
добродетель состоит прежде всего в терпении, с которым она встречает удары 
судьбы. С другой стороны, в сказке "Загадка" королевич внемлет предостережению 
падчерицы ведьмы и вежливо отказывается от освежающего зелья, которое 
предлагает ему старуха. Он способен распознать предлагаемое ему отравленное 
питье и отказаться от него, даже если его предлагают с доброжелательной улыбкой.
 Понятно, что в данном случае речь идет о внешней опасности.
Человек лучше понимает происходящее, когда угроза идет извне. Однако мы не 
можем должным образом распознать и оценить угрожающие нам темные силы, пока не 
столкнемся со столь же опасной темнотой у себя внутри и не окажем ей 
сопротивление. Например, предлагаемый "яд" мог, например, принять обличье 
весьма разрушительных мыслей и чувств, которые человеку приходится с усилием от 
себя отгонять. Так как сказочного героя отравленным питьем угощает материнский 
персонаж, можно предположить, что он пытается остаться инфантильным, а не идти 
своим путем, как следует поступать герою. Его задача — сохранить свою душу, т. 
е. найти способ вступить в контакт со своим бессознательным. Его внутреннее 
желание уклониться от решения этой задачи уже в самом начале его странствия 
является ему в виде ведьмы.
Как правило, такого рода процессы очень трудно распознать в реальной ситуации. 
Человека одолевают мысли или переживания, склоняющие его к определенным 
поступкам, при том что он, естественно, в отличие от "ведьмы", не считает их 
"ядовитыми". "Навязывание" осуществляется кем-то со стороны, к примеру, той 
ведьмой, которая предлагает сказочному герою свое отравленное зелье.
Значительную часть своей жизни Юнг посвятил решению именно этого вопроса: как 
человеку следует справляться со своими внутренними демонами? Основную помощь в 
его решении мы получаем от сновидений, содержащих независимые свидетельства 
того, что происходит с психикой, а также от активного воображения. Этот метод, 
о котором мы скажем позже, включает активную конфронтацию с бессознательным.