«Я слишком стар, чтобы быть писателем» – ещё одна распространенная жалоба. В 
ней нет ничего, кроме себялюбивой чепухи. Рэймонд Чандлер начал публиковаться, 
когда ему было далеко за сорок. Превосходный роман «Жюль и Джим» был создан 
писателем, разменявшим восьмой десяток.
   «Я слишком стар» – это всего лишь тактика уклонения. Её всегда применяют для 
того, чтобы избежать встречи со страхом.
   А теперь давайте посмотрим на другую сторону медали: «Я смогу позволить себе 
попробовать это, когда выйду на пенсию». Любопытная разновидность все того же 
стремления сохранить высокое самомнение. Современная культура прославляет 
молодежь и предоставляет ей свободу экспериментировать. Пожилыми она 
пренебрегает, но все-таки оставляет им право быть немного не в своем уме.
   Многие творческие люди, застрявшие в творческом тупике, убеждают себя, что 
они и слишком стары, и слишком молоды, чтобы следовать за своей мечтой. Будь 
они свихнувшимися стариками, они бы попробовали. Будь они молодыми и глупыми – 
тоже. В любом случае, некоторое сумасшествие – необходимое условие для 
творческого порыва. Мы не хотим показаться чокнутыми. А проба чего-то подобного 
(что бы то ни было) в таком возрасте (каким бы он ни был) непременно покажется 
сумасбродством.
   Да, может, и так.
   Творчеством занимаются в мгновение настоящего, и это мгновение не имеет 
времени. Мы понимаем это, когда начинаем процесс творческого возрождения. «Я 
снова почувствовал(а) себя ребёнком», – наверняка говорили вы после удачного 
творческого свидания. Дети непосредственны и безотчетны, мы, оказавшись в 
творческом потоке, – тоже.
   «Сколько времени мне понадобится, чтобы научиться этому?» – спрашиваем мы 
себя, стоя на обочине желанного творческого пути.
   «Может быть, год, чтобы добиться мастерства, – раздается ответ. – Как 
сложится».
   Застрявшим в тупике художникам год – а то и несколько – может показаться 
целой вечностью. Но все дело в нашем самолюбии, которое играет с нами злую 
шутку, отговаривая браться за дело. Вместо того чтобы позволить себе творческие 
странствия, мы сосредоточиваем внимание на продолжительности путешествия. «Это 
так долго», – говорим мы себе. Может быть, однако каждый день – всего лишь ещё 
один день, проведенный в движении, а если это движение направлено к нашей цели, 
тогда оно доставляет нам и огромное удовольствие.
   В основе анорексии как уклонения от творчества лежит отрицание процесса. Нам 
нравится сосредоточиваться на мастерстве, которым мы уже овладели, или на 
произведении искусства, которое уже создали. Такое внимание к окончательному 
продукту пренебрегает тем, что творчество базируется на «делании», а не на 
«сделанном».
   «Я пишу пьесу» – звучит куда более волнующе, чем «Я написал(а) пьесу», пусть 
второе обычно льстит самолюбию. «Я беру уроки актерского мастерства» намного 
интереснее, чем «Когда-то я брал (а) уроки актерского мастерства».
   В некотором смысле творческий процесс никогда не подходит к концу. 
Невозможно научиться играть на сцене, потому что всегда есть чему ещё учиться. 
Вероятно, нельзя закончить и съемку фильма, потому что вам всегда будет 
хотеться что-нибудь доделать и переделать, даже годы спустя. Если продолжать 
работать, вы будете знать, что могли бы сделать и что делать дальше. Это не 
значит, что выполненная работа ничего не стоит. Совсем наоборот. Это значит 
только то, что делать работу – значит намечать для себя путь к новой и более 
совершенной работе в будущем.
   Когда мы сосредоточены на процессе, наша творческая жизнь сохраняет ощущение 
приключения. Когда же внимание обращено на конечный продукт, творческая жизнь 
может казаться бессодержательной и глупой. Мы наследуем одержимость результатом 
и убеждение, что цель творчества – производить законченные изделия от нашего 
потребительски настроенного общества. Такая установка загоняет все больше людей 
в творческий тупик. Как практикующие художники, мы иногда хотим 
поэкспериментировать с новой творческой идеей, но не знаем, куда она нас 
заведет. Мы беспокоимся, как это отразится на нашей карьере. Зацикливаясь на 
необходимости представить что-то в доказательство наших усилий, мы часто 
смиряем собственное любопытство. Каждый подобный поступок закрепляет нас в 
творческом тупике.
   Ссылка на возраст как препятствие на творческом пути тесно связана с 
вредоносным мышлением, нацеленным на готовый продукт. Мы сами устанавливаем 
подходящий возраст для определенных событий: окончание вуза, поступление в 
институт, написание первой книги. Это искусственные рамки: наше эго требует от 
нас завершить что-то, когда в действительности мы хотели бы начать что-то новое.

   «Если бы я не думал, что буду похож на идиота, сидя рядом с молодыми 
ребятами, то решился бы пойти на курсы импровизации».
   «Если бы мое тело было хоть немного похожим на то, каким оно было двадцать 
лет назад, я бы записалась в школу танцев».
   «Если бы я не думал, что семья будет считать меня старым дураком и козлом, я 
бы снова начал играть на фортепьяно. Я ещё помню кое-что с музыкальной школы».
   Если все эти отговорки потихоньку теряют свою убедительность для вас, тем 
лучше! Спросите себя, не пользовались ли вы сами аргументами такого рода. А 
потом задайте вопрос: сможете ли вы набраться скромности и заняться чем-нибудь, 
вопреки тому, что говорит вам ваше самолюбие?
   Благо быть новичком – всегда наилучшая молитва творческого человека. 
Скромность и открытость новичка ведут к поиску новых открытий, а этот поиск – к