приветствовать братьев. Мадам де Рэ появилась почти  немедленно,  бледная 
как призрак. Жиль де Лаваль не сводил с нее глаз, стараясь  управлять  ею 
своим взглядом. Когда братья предположили, что она больна, она  ответила, 
что беременна, но  добавила  вполголоса  "Спасите  меня,  он   хочет меня 
убить". В этот момент сестра Анна вбежала в  зал,  крича:  "Возьмите  нас 
отсюда, спасите нас, мои братья, этот человек - убийца" - и она  показала 
на Жиля де Лаваль.  Пока  маршал  вызывал  своих  людей,  эскорт  братьев 
окружил женщин с обнаженными мечами, люди маршала были разоружены.  Мадам 
де Рэ с сестрой и братьями опустили подъемный мост и покинули  замок.  На 
утро герцог Иоанн V осадил замок и Жиль де Лаваль, который больше не  мог 
положиться на свое войско, сдался без  сопротивления.  Парламент  Бретани 
санкционировал его арест за убийство,  церковный  трибунал   подготовил в 
первую очередь обвинение против него, как еретика, содомита и колдуна. Со 
всех  сторон  слышались  ранее  подавляемые  ужасом   голоса   родителей, 
требовавших своих детей, по  всей  провинции  раздавались  крики   горя и 
скорби. Замки Машекуль и  Шанто-се  были  разрушены,  в   результате чего 
обнаружили две сотни детских скелетов; остальное было предано огню.  Жиль 
де Лаваль предстал перед судьями  с  великой  надменностью:  "Я   Жиль де 
Лаваль, маршал Бретани, барон де Рэ, Машекуля, Шантосе и других владений. 
А кто вы, что осмеливаетесь допрашивать меня?"  Ему  ответили:  "Мы  ваши 
судьи, магистраты Церковного Суда". - "Что? Вы мои судьи? Идите прочь,  я 
хорошо знаю вас. Вы, продажные и недостойные, предали вашего Бога,  чтобы 
купить блага дьявола. Не говорите мне более о суде надо мной, потому  что 
если  я  виновен,  то  это  вы  показали  мне  пример,  мои  обвинители!" 
-"Оставьте ваши оскорбления и отвечайте нам." - "Я скорее буду повешен за 
шею, чем буду отвечать вам. Я удивлен, что канцлер  Бретани  поручил  это 
дело вам. Вы можете получить сведения и после этого действовать хуже, чем 
раньше". Но эта высокомерная наглость была подавлена угрозой пыток. Перед 
епископом Сен-Бриек и властителем Пьером де  л'Опиталь,  Жиль  де  Лаваль 
признался в убийствах и  святотатстве.  Он  заявил,  что  его   мотивом в 
убийстве детей было                                                      
     отвратительное наслаждение, которое он  испытывал  во  время  агонии 
этих бедных маленьких созданий. Канцлер  не  поверил  этому   заявлению и 
повторил вопрос снова.  "Увы",  -сказал  резко  маршал.  -  "Вы  напрасно 
мучаете меня и себя. - "Я не мучаю вас", - отвечал  президент,  -   "Но я 
удивлен и не удовлетворен вашими словами.  Я  надеюсь  услышать  истинную 
правду". Маршал отвечал:  "Воистину,'другой  причины  нет.  Чего   еще вы 
хотите? Я совершил столько, что этого  достаточно  для  осуждения  десяти 
тысяч человек".                                                          
     Жиль де Лаваль скрыл, что он пытался добыть  Философский  Камень  из 
крови убитых детей и то, что к этому  чудовищному  злодеянию  его  влекла 
алчность. По наущению своих некромантов  он  полагал,  что  универсальное 
средство  жизни  можно   внезапно   получить,   комбинируя     действие и 
противодействие, надругательства над  Природой  и  убийства.  Он  собирал 
радужную пленку с застывшей кровью, подвергал ее различным  воздействиям, 
настаивая продукт в философском яйце атанора,  комбинируя  его  с  солью, 
серой и ртутью. Несомненно, что он отыскал этот рецепт в каких-то  старых 
еврейских колдовских книгах.  Если  бы  это  стало  тогда   известно, это 
навлекло  бы  на  евреев  проклятия  всей  земли.  Убежденные,  что   акт 
человеческого зачатия притягивает и сгущает Астральный Свет,  израильские 
колдуны погрузились в те ненормальности, в которых их обвинял Филон,  как 
предполагал астролог Гаффарель. Они заставляли женщин прививать  деревья, 
и в то время, когда они вставляли черенки, мужчина  производил  над  ними 
действия, которые были надругательством над Природой. Где бы Черная Магия 
не проявляла себя, она взращивала ужасы, потому что дух Тьмы не есть  дух 
изобретения.                                                             
     Жиль де Лаваль был сожжен заживо в pre de la Magdeleine близ  Нанта. 
Он получил разрешение идти  на  казнь  со  всей  его  прислугой,  которая 
сопровождала его в жизни, как если бы он хотел включить  в  позор  своего 
наказания хвастовство и алчность, из-за которых он так низко пал и  погиб 
столь трагично.                                                          
       .                                                                 
     ГЛАВА VII СУЕВЕРИЯ, ОТНОСЯЩИЕСЯ К ДЬЯВОЛУ                           
                                                                         
     Мы  приводим  свидетельства  трезвости   указаний,   провозглашенных 
Церковью касательно гения зла; она рекомендовала своим чадам  не  бояться 
его, не предаваться мыслям о нем и даже не произносить его  имя.  Тем  не 
менее, склонность болезненного воображения и слабого ума к чудовищному  и 
страшному в эпоху средневековья придавали убийственное значение  и  самые 
чудовищные формы темному существу, которое не  заслуживало  ничего  кроме 
забвения, потому что  оно  всегда  отвергало  истину  и  свет.  Кажущаяся 
реализация призрака, воплощавшего порок, была  инкарнацией  человеческого 
страха; дьявол становился ночным  кошмаром  монастырей,  ум  человеческий 
становился добычей собственного страха и трепета перед химерами,  которые 
он сам пробудил. Черное чудовище  простирало  свои  крылья  летучей  мыши 
между небом и землей, чтобы помешать молодости и жизни верить и мечтать о 
солнце и тихом мире звезд.  Эта  гарпия  суеверия  отравляла   дыханием и 
заражала своим прикосновением все. Было страшно есть  и  пить,   чтобы не 
проглотить при этом дьявольские  яйца;  смотреть  на  красавицу  означало 
подвергаться опасности порождения чудовища; смех  грозил  вызвать  адское