некоторые приемы этой мрачной науки. Я не стану .повторять за ним 
печальные теории преступления,-как отравляют растения, как мясо
животных, которых кормят отравленными растениями, становится вредным для 
здоровья и может, становясь, в свою очередь, пищей людей, причинить им 
смерть, причем не останется никакого следа яда; я не буду объяснять, 
каким образом ядовитыми мазями отравляют стены домов и воздух, которым 
дышат, курениями, для употребления которых оператор должен надевать 
стеклянную маску Сант-Круа; оставим древней Канидии ее гнусные тайны и не
будем стараться узнать, насколько усовершенствовали адские обряды Сатаны 
искусство Локусты. Достаточно сказать, что эти злодеи самого худшего 
сорта одновременно перегоняли болезнетворные яды заразных болезней, яд 
гадов и ядовитый сок растений; у грибовидных опухолей они заимствовали их
ядовитую и наркотическую жидкость, от дурмана - его удушающее начало, от 
персикового дерева и лавровишни - яд, одна капля которого, принятая 
внутрь или влитая в ухо, поражает как ударом грома и убивает самое 
сильное существо. Они кипятили с белым соком молочая молоко, в котором 
топили гадов и аспидов; они старательно собирали и привозили с собой из 
своих путешествий, - или покупали, тратя на это крупные суммы, - сок 
манценилло или смертоносные яванские плоды, сок маниака и другие яды 
превращали в порошок кремень, смешивали с нечистым пеплом высушенную 
слюну гадов; составляли омерзительные напитки, примешивая туда 
болезнетворный яд разгоряченных кобыл или выделения сук во время течки. 
Человеческая кровь смешивалась с омерзительными составами, и получалось 
масло, убивавшее одним своим зловонием; это напоминает торт Папурга. 
Писали даже рецепты отравления, скрывая их под техническими терминами 
алхимии, и во многих старых книгах, считающихся герметическими, порошок 
для превращения металлов - порошок для получения наследства.

   В большой волшебной книге (Grimoire) мы находим один из таких рецептов, 
скрытый менее других и только озаглавленный "Способ делать золото"; это -
ужасный декокт яри-медянки, купороса, мышьяка и древесных стружек; чтобы 
быть годным для употребления, он должен тот час же уничтожить погруженную
в него ветку и быстро разъесть гвоздь. Жан-Баптист Порта, в своей 
естественной магии, дает рецепт яда Боржиа, но, как и следовало ожидать, 
он смеется над своими читателями и не открывает истины, слишком опасной в
подобных вещах. Поэтому, чтобы только удовлетворить любопытство 
читателей, я могу привести здесь рецепт Порты.

   Жаба сама по себе не ядовита, но она, как губка, впитывает в себя яды; 
это - гриб животного царства. Итак, возьмите большую жабу, говорит Порта,
и посадите ее в банку вместе с гадюками и аспидами; в течение многих дней
давайте им только ядовитые грибы, наперстянку и цикуту; затем раздражайте
их, ударяя, обжигая и мучая всевозможными способами, до тех пор, пока они
не издохнут от злости и голода; потом, пересыпав их измельченными в 
порошок хрусталем и молочаем, положите в хорошо закупоренную реторту и, 
медленно нагревая, удалите всю влагу; дав остыть, отделите пепел трупов 
от несгоревшего порошка, оставшегося на дне реторты; таким образом вы 
получите два яда: жидкость и порошок. Жидкость будет также действительна,
как и ужасная Тоффанская вода; порошок же иссушит в несколько дней, а 
затем умертвит среди ужасных страданий или полного расслабления того, кто
примет щепотку его, подмешанную к какому-нибудь напитку. Нужно признать, 
что этот рецепт имеет самый мерзкий и грязный вид и до тошноты напоминает
гнусную стряпню Канидии и Медеи.

   Подобные порошки получали, по их словам, средневековые колдуны на шабаше 
и затем за большие деньги продавали невежеству и ненависти; благодаря 
всеобщей вере в подобные тайны, они распространяли ужас по деревням и 
наводили порчу. Раз что воображение было поражено, и нервная система 
затронута, - жертва быстро угасала, и самый ужас родителей и друзей 
ускорял ее гибель, Колдун или колдунья почти всегда представляли собой 
род человеческой жабы, совершенно распухшей от старой злобы; они были 
бедны, всеми отвергнуты и, следовательно, злобны. Страх, внушаемый ими, 
являлся для них утешением и местью; сами отравленные обществом, которого 
они знали только отбросы и пороки, они, в свою очередь, отравляли лиц 
настолько слабых, чтобы их бояться, и мстили красоте и молодости за свою 
проклятую дряхлость и непростительное безобразие.

   Подобные гнусные действия и совершение этих отвратительных таинств 
составляли и подтверждали существование того, что в то время называлось 
договором со злым духом. Конечно, оператор должен был принадлежать злу 
душой и телом и, по справедливости, заслуживал всеобщее осуждение, 
выраженное в аллегории об аде. Без сомнения, нас должно удивлять и 
огорчать, что люди могут доходить до такой степени злобы и безумия; но 
разве самая низкая глубина не нужна, как основание, для высоты самых 
величественных добродетелей, и не доказывает ли пропасть ада, как 
антитеза, бесконечных высоты и величия неба?

   На севере, где инстинкты более обузданы и долговечны, и в Италии, где 
страсти экспансивней и пламенней, до сих пор еще боятся порчи и дурного 
глаза. В Неаполе нельзя с презрением относиться к "жеттатуре" (дурному