прочел его и переправил по назначению. Мне представилась возможность связаться 
с Кут Хуми по поводу этого письма, прежде чем открыть его. Я написал записку, 
запечатал ее в обычный заклеивающийся конверт и отдал мадам Блаватской. Она 
положила конверт в карман, зашла к себе в комнату, куда вела дверь из гостиной, 
и почти сразу же вышла. Она отсутствовала не более тридцати секунд. По ее 
словам, "он" получил мое послание немедленно. Затем мадам прошла со мной через 
весь дом в мой кабинет, несколько минут пообщалась с моей супругой в соседней 
комнате, а затем вернулась ко мне и прилегла на кушетку. Я продолжал заниматься 
своими делами; так прошло минут десять, а может, и меньше. Вдруг мадам встала. 
"Вот ваше письмо", — сказала она, указывая на подушку, где только что покоилась 
ее голова; теперь там лежало письмо, написанное мною. На вид конверт казался 
совершенно нетронутым, только стоявшее на нем имя Кут Хуми было зачеркнуто, а 
сверху начертано мое имя. Тщательно осмотрев конверт, я распечатал его и 
обнаружил на чистой странице, оставшейся в конце моего письма, нужный мне ответ,
 написанный почерком Кут Хуми. Следует отметить, что весь тот короткий 
промежуток времени, который прошел между вручением ей моего письма и его 
возвращением вышеописанным способом, мадам Блаватская непрерывно оставалась у 
меня на виду, исключая лишь те тридцать секунд, которые она пробыла в своей 
комнате, и одну-две минуты, проведенные ею в комнате моей супруги. В течение 
того времени, пока мы ожидали ответ, в мою комнату больше никто не входил. 
Данный случай является таким полным, абсолютным и автоматическим 
доказательством целенаправленного использования сверхнормальных способностей, 
какое только можно ожидать от эксперимента. Любой, даже самый решительный 
приверженец банальности не сумеет всерьез оспорить убедительность данного 
случая, кроме как обвинив меня в том, что я неверно описал этот феномен. 
Единственным прибежищем таких критиков остаются лишь идиотские насмешки либо 
утверждение, будто я искажаю факты. Что касается последней гипотезы, то я могу 
лишь заверить и заверяю, что с предельною точностью изложил ход событий.
     В одном или двух случаях я получал ответы от Кут Хуми в моих же 
собственных конвертах, которые оставались нетронутыми, возвращаясь в том виде, 
в каком я их посылал, только с измененным адресом; моих писем в этих конвертах 
уже не было — вместо них там лежали ответы Кут Хуми. В двух-трех случаях я 
находил короткие записки от Кут Хуми на чистых страницах писем, которые мне 
присылали по почте другие люди, причем авторы писем явно ничего не знали о том, 
что к их посланиям были сделаны подобные дополнения.
     Конечно, я просил Кут Хуми объяснить мне все эти мелкие феномены, но мне 
было легче спросить об этом, чем ему — дать ответ, отчасти потому, что силы, 
при помощи которых адепты воздействуют на материю, достигая сверхнормальных 
результатов, входят в число явлений настолько мало известных обычной науке, что 
мы, люди внешнего мира, не подготовлены к подобным объяснениям; отчасти же 
потому, что манипуляции этими силами порою связаны с тайнами посвящения, 
открывать которые оккультист не имеет права. Тем не менее однажды мне удалось 
получить в качестве объяснения данного вопроса следующий намек.
     
     "...Кроме того, имейте в виду, что эти мои письма были не написаны, а 
оттиснуты, или осаждены на бумаге, после чего в тексте были исправлены все 
ошибки".
     
     Разумеется, мне хотелось побольше узнать об этом "осаждении". Представляет 
ли оно собою процесс, который следует за мыслью гораздо быстрее, нежели любой 
из знакомых нам процессов?
     А что происходит, когда Кут Хуми получает письмо? Проникает ли смысл 
текста в сознание оккультного адресата сразу же, или ему приходится читать 
письмо обычным способом?
     
     "Конечно, мне приходится читать каждое написанное вами слово, — ответил 
Кут Хуми, — иначе у меня в голове возникла бы порядочная путаница. И как бы ни 
осуществлялся процесс чтения — при помощи физического или духовного зрения, — 
на это уходит практически одинаковое количество времени.
     То же самое можно сказать и о моих ответных письмах: пользуюсь ли я 
"осаждением" текстов на бумагу, диктую ли я их или пишу от руки сам — разница в 
сэкономленном времени мизерна. Прежде чем воспроизвести письмо на бумаге 
методом "осаждения", я должен все продумать, тщательно сфотографировав каждое 
слово и предложение в своем мозгу. Подобно тому, как для фиксации на химически 
обработанных поверхностях тех образов, которые запечатлевает фотокамера, 
требуется предварительно поймать в фокус объект, который будет изображен 
(потому что в противном случае, как часто приходится видеть на плохих 
фотографиях, ноги могут оказаться совершенно несоразмерными голове и так далее),
 нам тоже приходится предварительно выстраивать в уме все фразы и запечатлевать 
в сознании каждую букву, которая появится на бумаге, прежде чем текст станет 
пригодным для чтения. На данный момент это всё, что я могу вам рассказать. 
Когда наука больше узнает о тайне окаменелостей и об ископаемой летописи, о том,
 как возникли отпечатки листьев, которые мы обнаруживаем на камнях, тогда я 
сумею помочь вам понять этот процесс. Но вы должны знать и помнить одно: мы 
лишь следуем за Природой в ее трудах и рабски подражаем ей".
     
     В другом письме Кут Хуми подробнее распространяется о том, как трудно 
сделать оккультные объяснения понятными для людей, знакомых лишь с современной 
наукой.