создаваемый им в пространстве, творениями своих фантазий, желаний, побуждений и 
страстей; этот поток реагирует на любой организм, вступающий с ним в контакт и 
наделенный нервной системой или просто чувствительностью, — реагирует 
пропорционально своей динамической интенсивности. Буддисты называют этот поток 
"шандба", индуисты дают ему название "карма". Адепт сознательно развивает эти 
формы, другие люди исторгают их из себя бессознательно. Чтобы достичь успеха и 
сохранить свою силу, адепт должен жить в одиночестве, более или менее 
погрузившись в глубины собственной души. Точные науки еще меньше способны 
осознать, что муравей, сооружающий муравейник, пчела за работой и птица, вьющая 
гнездо, накапливают, каждый своим нехитрым способом, столько же космической 
энергии в ее потенциальной форме, сколько Гайдн, Платон или пахарь, проводящий 
борозду плугом, — своими способами; напротив, охотник, убивающий добычу ради 
удовольствия или выгоды, или позитивист, напрягающий свой разум, дабы доказать, 
что плюс, умноженный на плюс, дает минус, тратят не меньше энергии, чем тигр, 
набрасывающийся на жертву. Все они грабят Природу, вместо того чтобы обогащать 
ее, и всем им придется держать за это ответ в зависимости от степени их 
разумности.
     Точные науки, основанные на опыте, не имеют ничего общего с моралью, 
добродетелью и филантропией; следовательно, они не могут притязать на нашу 
помощь, пока не придут в гармонию с метафизикой. Они представляют собою лишь 
холодную классификацию фактов, внешних по отношению к человеку, — фактов, 
которые существовали до него и будут существовать после него, и сфера 
полезности этих наук прекращается для нас на внешней границе этих фактов; 
точные науки мало волнует, какие заключения и результаты последуют для 
человечества из материалов, добытых их методами. Следовательно, коль скоро наша 
сфера лежит так же далеко за пределами сферы точных наук, как орбита Урана — за 
пределами орбиты Земли, мы определенно отказываемся быть колесованными на 
колесе вашей науки. Для точных наук теплота — всего лишь вид движения, а 
движение порождает теплоту, но почему механическое движение вращающегося колеса 
должно иметь в метафизическом плане гораздо большую ценность, нежели теплота, в 
которую это движение постепенно преобразуется, — это точным наукам еще 
предстоит открыть. Для людей науки немыслимо философское и трансцендентное (а 
потому нелепое) представление средневековых теософов о том, что кульминацией 
окончательного прогресса человеческого труда, подкрепленного нескончаемыми 
человеческими открытиями, должен стать некий процесс, который, подобно энергии 
Солнца, способной выступать в качестве непосредственного двигателя, приведет к 
превращению неорганической материи в пищевые продукты. Если бы Солнцу, великому 
питающему отцу нашей планетной системы, пришлось бы завтра "в условиях 
эксперимента" высиживать гранитных цыплят из гальки, то они (люди науки) 
приняли бы это как научный факт, не размениваясь на сожаления по поводу того, 
что каменные цыплята — не живая птица, и ими нельзя накормить умирающих от 
голода. Но если какой-нибудь шаберон в голодное время перешел бы через Гималаи 
и своим способом воспроизвел в большом количестве мешки с рисом, чтобы спасти 
множество людей, умирающих от голода, — ваши судьи и сборщики налогов наверняка 
засадили бы его в тюрьму, чтобы заставить признаться, чьи амбары он ограбил. 
Таковы точные науки и ваше здравомыслящее общество. И хотя, по вашим словам, 
вас впечатляет то, как сильно распространилось в мире невежество по любому 
вопросу, которое вы метко характеризуете как "несколько очевидных фактов, 
собранных и грубо обобщенных, и технический жаргон, изобретенный для того, 
чтобы скрывать людское невежество во всем, что лежит за пределами этих фактов"; 
хотя вы говорите о своей вере в бесконечные возможности Природы, вы тем не 
менее согласны потратить свою жизнь на работу, которая идет на пользу лишь все 
тем же точным наукам...
     Что касается ряда вопросов, заданных вами, то я, если позволите, начну с 
вопроса о том, что "Братству" якобы не удалось "оставить какой-либо след в 
мировой истории". Вы полагаете, что Братьям, при тех исключительных 
преимуществах, которыми они располагают, следовало бы "собрать в свои школы 
значительную часть наиболее просвещенных умов каждого народа". Но откуда вы 
знаете, что Братья не оставили в истории следа? Знакомы ли вы с их стремлениями,
 успехами, неудачами? Есть ли у вас основания судить их? Да и как ваше общество 
могло бы собрать доказательства поступков, совершенных людьми, которые 
перекрыли все возможные подступы для назойливых любопытных, чтобы не дать за 
собою шпионить? Первейшим условием успеха Братьев было то, чтобы за ними никто 
не следил и чтобы им никто не мешал. Сами они знают, чего добились, но всё, что 
могли воспринять те, кто не входит в их круг, — это результаты и следствия, 
причины которых скрыты от посторонних глаз. Чтобы как-то объяснить эти 
результаты, людям в разные эпохи приходилось изобретать теории о вмешательстве 
богов, об особых провиденциальных силах, о благоприятном или враждебном влиянии 
звезд. В течение так называемого исторического периода, а также и до него не 
было времени, когда бы наши предшественники не формировали события, не "делали 
историю", факты которой историки впоследствии неизменно искажали в угоду 
современным предрассудкам. Вполне ли вы уверены в том, что видные героические 
фигуры, эти действующие лица драм, следовавших одна за другою, зачастую не были 
просто марионетками в руках Братьев? Мы никогда не претендовали на способность 
ввергать целые народы в тот или иной кризис вопреки основным тенденциям 
космических процессов вселенной. Циклические процессы должны идти своим чередом.
 Периоды света и тьмы в умственной и нравственной сферах сменяют друг друга, 
как день сменяет ночь. Великие и малые юги должны завершаться согласно 
установленному порядку вещей. А мы сами, несомые мощным потоком, можем лишь 
видоизменять и корректировать некоторые из его малых течений. Если бы мы