неподатливостью, как это описал Кут Хуми. Он прислал мне второе письмо, в 
котором говорилось следующее:
     "Мы так и будем спорить в письмах, пока не станет совершенно очевидно, что 
у оккультной науки свои собственные методы исследования, столь же постоянные и 
деспотические, как и методы ее противоположности — физической науки. У 
последней есть свои предписания, но есть они и у первой; и тот, кто пересек 
границу невидимого мира, может определять свои дальнейшие действия в столь же 
ограниченной степени, в какой путешественник, пытающийся проникнуть во 
внутренние подземные тайники благословенной Лхасы, способен указывать дорогу 
своему проводнику. Наши тайны никогда не были и никогда не смогут стать 
достоянием широкой публики — по крайней мере, до того долгожданного дня, когда 
наша религиозная философия станет всемирной. Во все времена тайнами Природы 
владел лишь узкий круг, едва заметное меньшинство, хотя свидетелями того, что 
обладание этими тайнами вполне возможно, становилось множество людей. Адепт — 
это редкостный цветок, порожденный поколением исследователей; чтобы стать 
адептом, человек должен повиноваться глубинному духовному импульсу, который не 
зависит от благоразумных соображений, продиктованных светской наукой или 
практическим умом. Вы желаете, чтобы вам дали возможность поддерживать прямую 
связь с одним из нас, без посредничества со стороны мадам Блаватской или иного 
медиума. Насколько я понимаю, ваша идея состоит в том, чтобы наладить подобные 
контакты (через письма, как в данном случае, или через устное общение) для того,
 чтобы один из нас руководил вами, помогая управлять общественностью, а главным 
образом — просвещать ее. И все же, стремясь ко всему этому, вы, по вашим 
собственным словам, до сих пор не нашли достаточных оснований, чтобы отказаться 
от своего образа жизни, прямо враждебного подобным способам связи. Это едва ли 
разумно. Тот, кто готов высоко поднять знамя мистицизма и провозгласить его 
грядущее царство, должен сам служить примером для других. Он должен первым 
изменить свой образ жизни и, рассматривая изучение оккультных тайн как высшую 
ступень лестницы познания, обязан заявить об этом во всеуслышание, вопреки 
установкам точных наук и противодействию общества. "Царствие Небесное силою 
берется", — утверждают христианские мистики. И современный мистик может 
надеяться достичь своей цели лишь с оружием в руках и с готовностью победить 
или погибнуть.
     Полагаю, в своем первом письме я сумел ответить на все вопросы, 
содержащиеся в вашем втором и даже третьем послании. Так как я уже тогда 
высказал свое мнение о том, что мир в целом еще не созрел для любого слишком 
ошеломляющего доказательства существования оккультной силы, нам остается лишь 
общаться с отдельными личностями, которые, подобно вам, стараются проникнуть 
через завесу материи в мир первопричин — т.е. нам нужно теперь рассматривать 
только конкретные случаи: ваш и мистера [Хьюма]".
     Здесь я должен сделать пояснение: один из моих друзей, заинтересованный в 
успехе этого исследования столь же глубоко, как и я, сам написал письмо моему 
корреспонденту после того, как я дал ему прочитать первое послание, полученное 
от Кут Хуми. Находясь в условиях, которые более благоприятствовали подобному 
предприятию, нежели те обстоятельства, в которых находился я, он даже предложил 
полностью пожертвовать другими своими стремлениями и удалиться в уединение, 
затворившись в месте, которое ему укажут; он предполагал, что если оккультисты 
возьмут его в ученики, то он сможет там основательно выучиться, дабы затем 
вернуться в мир, вооружившись способностями, которые позволят ему 
демонстрировать реальность духовного совершенствования и глубину заблуждений 
современного материализма. После этого он собирался посвятить свою жизнь борьбе 
с современным скептицизмом, ведя людей к практическому пониманию лучшей жизни. 
Возвращаюсь к письму Кут Хуми.
     "Этот джентльмен оказал мне большую честь, обратившись лично ко мне; он 
задал мне несколько вопросов и сформулировал условия, на которых он готов 
серьезно работать для нас. Но поскольку ваши и его мотивы и стремления 
диаметрально противоположны и, следовательно, ведут к различным результатам, я 
должен ответить каждому из вас в отдельности.
     Когда мы решаем, принять или отвергнуть ваше предложение, то первое и 
главное соображение для нас заключается в том, какие мотивы и стремления 
побуждают вас просить наших наставлений и, в определенном смысле, руководства с 
нашей стороны; последнее, насколько я понимаю, в любом случае остается 
обратимым; следовательно, решение этого вопроса не зависит ни от чего другого. 
Так каковы же ваши мотивы? Я попытаюсь определить их в общих чертах, оставив 
подробности для дальнейшего рассмотрения. Мотивы эти таковы:
     1. Желание увидеть несомненные и безупречные доказательства того, что в 
Природе действительно существуют силы, о которых наука ничего не знает.
     2. Надежда когда-нибудь овладеть этими силами (и чем раньше, тем лучше, 
так как ждать вы не любите), с тем чтобы это позволило вам: а) 
продемонстрировать их существование немногим избранным умам Запада; б) 
рассматривать будущую жизнь как некую объективную реальность, опираясь на 
фундамент разума, а не веры; и в) быть может, самый важный для вас мотив, хотя 
и наиболее тайный и сокровенный: узнать, наконец, всю правду о наших ложах и о 
нас самих; говоря коротко — обрести уверенность в том, что "Братья", о которых 
все столько слышали, но которых практически никто не видел, — это реальные 
существа, а не плод воспаленного воображения. Так мне видятся мотивы, по 
которым вы обратились ко мне, если рассматривать их в самом лучшем свете. В 
таком же духе я на них и отвечаю, надеясь, что моя искренность не будет неверно 
истолкована или отнесена на счет моей предполагаемой враждебности.
     Эти мотивы, которые с точки зрения мира представляются искренними и