пивоваренном заводе не оказалось никого из европейцев, а также то, что кули, 
посланный за водою, проявил тупость, необычную даже для кули, и вернулся ни с 
чем только потому, что не нашел ни одного европейца, которому мог бы передать 
мою записку, — оба эти обстоятельства были чистой случайностью. Между тем без 
них у нас не возникло бы необходимости добывать воду оккультным способом. Кроме 
того, оба эти момента стали возможны лишь в результате другой, основополагающей 
и крайне маловероятной случайности, заключавшейся в том, что слуги отпустили 
нас на пикник, не снабдив необходимыми припасами. У меня не укладывается в 
голове, что кто-нибудь из присутствовавших на пикнике мог предположить, будто 
какая-то бутылка с водой осталась незамеченной на дне корзины; ведь слуг уже 
выбранили за то, что они не взяли достаточно воды; перед этим они полностью 
опустошили все корзины, потому что мы не могли смириться со своим положением, 
пока не убедились, что воды действительно больше нет. Более того: попробовав 
воду, "сотворенную" мадам Блаватской, я убедился, что она не походит по вкусу 
на ту, которая выходила из наших собственных фильтров. У нее был какой-то 
земляной привкус, не свойственный воде, которую подают в современную Симлу; но 
вода мадам Блаватской столь же сильно, хотя и по-иному, отличалась от 
отвратительной грязной воды из единственной реки, которая протекает в том лесу.
     Как же появилась эта загадочная вода? В подобных случаях ответ на такой 
вопрос представляет собою великую тайну, которую я способен раскрыть лишь в 
самых общих чертах; однако невозможность понять, как адепты манипулируют 
материей, — это одно, а невозможность отрицать, что они действительно 
манипулируют ею при помощи метода, который Запад по своему невежеству именует 
сверхъестественным, — это совсем другое. Это реальный факт, независимо от того, 
можем мы его объяснить или нет. Грубое народное присловье, гласящее, что 
"коровью ляжку не оспоришь", несет в себе здравую мысль, которую наши 
осторожные скептики слишком часто упускают из виду, рассматривая вопросы вроде 
тех, которыми я сейчас занимаюсь. Нельзя опровергнуть существование факта, 
просто утверждая, что, по вашему мнению, он должен был бы быть иным, а не таким,
 каким он является на деле. Еще сложнее будет отмахнуться от множества фактов, 
приведенных мною здесь, выдвигая с этой целью ряд нелепых и противоречивых 
гипотез. Наши непреклонные оппоненты частенько не замечают, что скептицизм, 
который до определенного момента свидетельствует об остроте ума, становится 
признаком интеллектуальной ущербности, если цепляться за него перед лицом 
надежных и несомненных доказательств.
     Я помню, как вскоре после изобретения фонографа чиновник по делам науки, 
состоявший на службе британского правительства в Индии, прислал мне статью, 
написанную по поводу первых сообщений об этом аппарате. Там он доказывал, что 
эта новость — не что иное, как мошенничество, поскольку описанное устройство 
невозможно с научной точки зрения. Рассчитав частоту вибраций, необходимую для 
воспроизведения звуков, этот господин весьма убедительно доказал, что результат,
 которого добились изобретатели фонографа, принципиально недостижим. Но когда 
фонографы в должное время завезли в Индию, этот ученый оставил свои прежние 
заявления, что подобное невозможно и что в каждом фонографе сидит по человеку, 
хотя снаружи этого незаметно. Последнее — это позиция самодовольных личностей, 
которые решают проблему, связанную с происхождением оккультных и духовных 
феноменов, просто отрицая существование оных, хотя о нем на собственном опыте 
свидетельствуют тысячи людей и целые полки книг, которых твердолобые скептики 
не читают.
     Здесь я должен добавить, что X. впоследствии изменил свое мнение насчет 
того, насколько удовлетворителен был феномен с чашкой и блюдцем. Он заявил, что,
 по его мнению, версия о канале, прорытом снизу, от реки, по которому могли 
подбросить эти предметы, обесценивает данное явление в качестве научного 
доказательства. Я уже обсуждал эту версию, и констатация того факта, что X. 
перешел на другую точку зрения, никоим образом не затрагивает изложенных мною 
обстоятельств. Я упомянул здесь о перемене его мнения лишь для того, чтобы 
читатели, которые, возможно, слышали или читали где-то в другом месте о 
феномене, произошедшем в Симле, не подумали, будто я стараюсь скрыть от них, 
что мнение X. изменилось. И в самом деле, убежденность в реальном существовании 
оккультных сил, которую я обрел в конце концов, является совокупным результатом 
всего накопленного мною опыта, так что я затрудняюсь точно определить, какой 
именно вклад внес в эту уверенность каждый конкретный феномен, который мне 
довелось наблюдать.
     Вечером того же дня, когда произошел феномен с чашкой, имел место случай, 
которому суждено было стать предметом необычайно широких дискуссий во всей 
англоязычной прессе Индии. Я говорю о знаменитом "случае с брошью". Все факты 
были затем изложены в небольшом заявлении, подготовленном для публикации и 
подписанном девятью очевидцами. Я непосредственно ознакомлю читателя с этим 
заявлением; но комментарии, которых оно удостоилось впоследствии, доказали, что 
текст его был слишком лаконичным, чтобы дать полное и точное представление о 
произошедшем. Поэтому я опишу здесь ход событий более подробно. При этом я могу 
достаточно свободно называть имена участников, потому что все они были 
приведены в приложении к опубликованному документу.
     Мы, то есть моя супруга, я сам и наши гости, поднялись на холм, чтобы 
пообедать с мистером и миссис Хьюм, которые нас пригласили. Нас было 
одиннадцать человек; мы разместились за круглым столом, причем мадам Блаватская,
 сидевшая рядом с хозяином, была усталой, подавленной и необыкновенно 
молчаливой. В начале обеда она не произнесла почти ни единого слова, и мистер 
Хьюм беседовал в основном с леди, которая сидела по другую руку от него. В 
Индии принято во время обеда ставить на стол перед каждым гостем особый