мадам Блаватской, в которой постепенно убедился благодаря близкому знакомству с 
нею, это было бы слишком большой уступкой низменным нападкам недоброжелателей. 
Она неоднократно бывала у нас в гостях, приблизительно за два года прожив в 
моем доме в общей сложности более трех месяцев. Для непредвзятого ума очевидно, 
что при указанных обстоятельствах я наверняка мог составить о ее подлинных 
душевных качествах более верное мнение, нежели то, которое вывели из своих 
поверхностных наблюдений лица, видевшие мадам Блаватскую не более одного-двух 
раз в жизни. Конечно, я не приписываю своему свидетельству никакой научной 
ценности, когда речь идет о подтверждении того, производит ли мадам Блаватская 
феномены паранормального характера.
     Имея дело с такой колоссальной проблемой, когда на карту поставлена 
достоверность фундаментальных положений современной физической науки, мы вправе 
опираться лишь на научные методы исследования. Какие бы эксперименты мы ни 
проводили, я неизменно старался исключить не только вероятность, но и 
возможность мошенничества; я также не позволил себе включить в общий итог своих 
заключений результаты тех экспериментов, при проведении которых не мог 
обеспечить надлежащих условий. Но мне представляется, что будет правильно 
предпринять робкую попытку загладить позорную обиду, нанесенную благородной и 
исключительно достойной женщине (если можно назвать просто обидой явное 
оскорбление и клевету). С этой целью я хочу отметить, что мы с моей супругой 
пришли к полной уверенности в том, что мадам Блаватская — дама абсолютно 
честная и порядочная по натуре, которая пожертвовала не только положением в 
обществе и богатством, но и всяким стремлением к личному благосостоянию и любым 
формам комфорта. Она отреклась от этих благ сначала из-за страстного увлечения 
оккультными занятиями, а затем — ради той особой задачи, которую она возложила 
на себя в качестве посвященного, хотя и скромного члена великого оккультного 
братства, а именно — задачи руководства Теософическим Обществом.
     Во время первого визита мадам Блаватской в наш дом мы имели возможность 
наблюдать, помимо постукиваний, еще один феномен. На несколько дней мы 
отправились с нашей гостьей в Бенарес, где поселились в доме, предоставленном 
нам махараджей Визьянаграма. Он представлял собою просторное, скудно 
обставленное и некомфортабельное по европейским меркам жилище. Как-то вечером, 
после ужина, мы сидели в центральной зале. Вдруг прямо между нами упали три или 
четыре цветка; это оказались срезанные розы. Именно таким образом подобные 
предметы иногда падают в темноте, царящей на спиритических сеансах. Но в данном 
случае в комнате горело несколько ламп и свечей. Потолок залы был сделан из 
цельных простых крашеных досок и балок, которые поддерживали плоскую цементную 
крышу здания. Феномен был столь неожиданным (насколько я понимаю, не менее 
неожиданным, чем для всех нас, он оказался и для мадам Блаватской, которая 
читала, сидя в кресле), что произвел на наши умы несколько меньший эффект, 
нежели это было бы в противном случае. Если бы за несколько секунд до этого 
феномена кто-нибудь объявил: "А теперь с потолка упадет несколько цветков", 
чтобы мы успели посмотреть вверх и увидеть, как цветы внезапно появляются прямо 
из воздуха у нас над головами, то такой из ряда вон выходящий случай произвел 
бы самое сильное впечатление. Но даже и в той форме, в какой осуществился этот 
феномен, он навсегда стал для его очевидцев одним из этапов на пути к тому, 
чтобы уверовать в реальность оккультных сил. Нельзя ожидать от людей, просто 
услышавших рассказ об этом явлении, что они сколько-нибудь серьезно поверят в 
него. Они, естественно, начнут задавать различные вопросы об устройстве комнаты,
 о том, кто жил в этом доме и так далее. И даже если дать на эти вопросы 
правдивые ответы, исключающие любые гипотезы о том, что дождь из цветов мог 
оказаться каким-то мошенническим трюком, в глубине души у вопрошающего 
останутся вызывающие какую-то неловкость подозрения насчет того, действительно 
ли полными были полученные объяснения. Наверное, вряд ли вообще стоило бы 
перегружать повествование упоминанием об этом эпизоде, если бы это не давало 
мне повода отметить, что феномены, происходящие в присутствии мадам Блаватской, 
не обязательно бывают вызваны ею самой.
     Сейчас, когда я перехожу к подробностям, связанным с более значительными 
тайнами оккультизма, я удручен тем, как труден переход к изложению сведений, 
которые, насколько мне известно, носят строго фактический характер, являясь 
фактами столь же безусловными, как, например, вокзал Черинг-Кросс. И все-таки я 
буду подводить к ним постепенно, чтобы не шокировать людей, которым абсолютно 
непривычен любой подход к физическим феноменам, кроме скольжения по проторенной 
интеллектуальной колее. Тем не менее верно, что "Брат" (как иногда фамильярно 
называют адептов оккультизма), который, возможно, поддавшись порыву, решил 
преподнести нам на вечеринке в Бенаресе описанный мною сюрприз, — этот "Брат" 
вполне мог находиться в Тибете, в Южной Индии или в любой другой точке земного 
шара и при этом осыпать нас розами с таким же успехом, как если бы он находился 
в одной комнате с нами. Я уже говорил, что адепт способен присутствовать 
"мысленно" (как сказали бы мы), или "в астральном теле" (как выразился бы 
оккультист) в любом отдаленном месте, переносясь туда по собственной воле в 
мгновение ока. Присутствуя там подобным образом, он может проявить в этом 
отдаленном месте некоторые психические силы, которыми он обладает, причем с тою 
же полнотой, как и находясь в физическом теле там, где он действительно 
пребывает (в нашем понимании этих слов). Я не претендую на то, чтобы объяснить, 
каким образом адепт достигает того или иного результата, и не намекаю на то, 
что знаю это. Я лишь отмечаю тот достоверный факт, что в моем присутствии 
осуществлялись результаты различных оккультных действий, и объясняю читателям 
только то, что сумел выяснить сам. Но, так или иначе, мне давно стало ясно: где 
бы ни находилась мадам Блаватская и где бы ни находились Братья, последние