моделью для своей излюбленной темы. Ужасный беспорядок в алхимической 
лаборатории отражает состояние ума  ее владельца. Жена алхимика с пустым 
кошельком - воплощение немого  отчаяния. Два ассистента выполняют указания 
мастера; один из них в  дурацком колпаке, как нельзя лучше идущем к его тупой 
физиономии;  на лице второго, истощенного и одетого в жалкие отрепья, написано  
явное отвращение и недоверие. Дети в поисках еды забрались в шкаф, но  нашли 
только пустой котел. Через широкий проем в стене видна площадь  перед 
богадельней; монахиня встречает новоприбывших нищих. Это члены  семьи 
злосчастного адепта: совершив последнюю - и неудачную - попытку  достичь своей 
цели, он бесследно исчез, и один из помощников привел  его жену и детей в 
богоугодное заведение. Две эти сцены следуют  непосредственно друг за другом, 
так как у одного из детей до сих пор  на голове котел, найденный в шкафу. 
Персонажи Брейгеля - это  аллегорические образы бесплодной учености, глупости, 
заблуждений и  несчастья. Какой поразительный контраст с горделивыми 
герметическими  аллегориями!   

[Илл. на стр. 118. 48. Памфлет против алхимиков.]

В столь же неприглядном виде предстает перед нами карикатурный  доктор 
Раухмантель ("дымный плащ"), алхимик с гравюры Вильгельма  Конинга, 
опубликованной на обложке памфлета в 1716 году. Мизерное  количество жидкости, 
которое ему удалось дистиллировать, не внушает  особых надежд, да и толстые 
пальцы алхимика явно не годятся для столь  ювелирной работы. С огромными 
усилиями Раухмантелю удается выжать лишь  пару капель, - красноречивый символ 
тщетности всех алхимических  трудов! Трудно распознать в этом плюгавом невежде 
наследника таких  великих светил алхимического искусства, как Роджер Бэкон или 
Альберт  Великий. Раухмантель появился на свет, когда звездный час алхимии  
давно миновал и "священное искусство" превратилось в мишень для  шутников и 
острословов. Но постараемся выяснить, столь ли разумной,  как полагают многие, 
была "эпоха разума", ознаменовавшая собой  восемнадцатый век.
    
Знаменитые трансмутации.
  
"Несметные сокровища дарует тот, 
Кто обращал ветви в золото, 
А булыжники - в драгоценные камни" (из гимна Иоанну Крестителю).
  
Луи Фигье, специалист по средневековой алхимии, в 1856 году  писал: 
"Современное состояние дел в области химии не позволяет нам  счесть 
трансмутацию металлов невозможной; на основе недавно полученных  результатов и 
учитывая характер развития химии в настоящее время,  можно предположить, что 
преобразование одного металла в другой  достижимо". Впрочем, Фигье добавляет, 
что цель эта пока не достигнута. Схожую точку зрения выражал Марселен Бертло в 
1884 году. Посвятив целую главу  своего труда "Происхождение алхимии" 
сопоставлению алхимии с  современной химией, Бертло пришел к выводу, что в 
теории эти две  науки, хотя и не обнаруживают близкого сходства, все же не 
вполне  чужды друг другу. "Алхимия, - утверждает он, - представляла собой  
философское учение, рационально объясняющее превращения материи". Кроме того, 
Бертло упоминает атомистские воззрения "тех, кто считает  так называемые 
простые тела состоящими из некого числа аналогичных  элементов, объединенных 
между собой, и стремится свести все  эквиваленты простых тел к рядам числовых 
значений". Бертло ссылается  на своих коллег - Шанкуртуа, Менделеева, Ньюлендса 
и Мейера, - которые  пытались выстроить в систему все числа, выражающие атомные 
веса  химических элементов, и говорит об арифметических проблемах, связанных  с 
такими попытками.
"Трансмутацию", в которую верили Бертло и Фигье, осуществила на  практике Мария 
Кюри, труд которой был опубликован в конце XIX века. Теперь мы знаем, что можно 
не только преображать одно вещество в  другое - например, ртуть в золото, - но 
и создавать путем химических  реакций новые металлы. Так воплотилась в 
реальность семнадцативековая  мечта адептов, и нам остается лишь надеяться на 
то, что люди,  владеющие ее секретом, никогда не утратят "чистоту сердца", без  
которой, согласно алхимикам, не может быть науки.
Обладали ли алхимики достоверным научным знанием о трансмутации?  Трудно 
ответить на этот вопрос утвердительно, ибо алхимические  принципы радикально 
отличались от научных. Чтобы развилась настоящая  химия, нужно было искоренить 
герметические воззрения. В отличие от  других древних областей знания - 
например, хирургии, которая  постепенно совершенствовалась и избавлялась от 
заблуждений, - алхимию  следовало отбросить целиком и полностью. Принципы 
хирургии поддавались  научной корректировке; принципы алхимии же относились не 
к сфере  научного познания, а к сфере философской мудрости, проникнутой  
мистицизмом. Главные ценности алхимии имели духовную природу;  герметист был 
родным братом мистика.
Стоит, однако, вспомнить, что опыты адептов повлекли за собой  множество 
впечатляющих химических открытий, - тогда как под  грязными скальпелями 
средневековых хирургов пациенты выживали редко. Алхимикам не удалось открыть то,
 что они искали, - однако они  совершили массу неожиданных открытий. И полезно 
будет перечислить хотя  бы некоторые из них.
Альберту Великому (1193 - 1280) приписывается изобретение едкого  кали. Он же 
первым описал химический состав киновари, свинцовых белил  и свинцового сурика. 
Раймунд Луллий (1235 - 1315) изготовил  бикарбонат калия. Базиль Валентин (XV в.