досуг литературным  занятиям. Чтобы музыка не увлекла алхимика к чересчур 
мирским  удовольствиям, на скатерти, покрывающей стол, начертано  
предостережение: "Священная музыка гонит прочь печаль и духов зла, ибо  дух 
Иеговы радостно поет в сердце, исполненном святым ликованием". Среди столь 
многообразных занятий Кунрат-отшельник едва ли мог  соскучиться. В своей 
роскошно обставленной лаборатории он находил  обильную пищу для души и разума. 
Очевидно, одним из его достоинств  была бдительность, ибо над входом в зал он 
поместил надпись: "И во сне  бди".
  
[Илл. на стр. 90. 21. "Философы-герметисты и алхимик за  работой".]

Существовавшее внутри герметизма разграничение занятий становится  очевидным и 
при взгляде на гравюру из "Musaeum Hermeticum" -  "Герметического музея", 
сборника алхимических трактатов,  опубликованного в 1625 году. Аббат, монах и 
философ обсуждают в  библиотеке теоретические вопросы герметизма. Их одеяния и 
выражение  лиц свидетельствуют о том, что переходить от теории к практике они 
не  намерены. Рядом с библиотекой - алхимическая лаборатория. Ничто в этом  
помещении не располагает к научному или мистическому теоретизированию. Это 
место предназначено лишь для экспериментов. Бодрый старичок -  эдакий новый 
Вулкан - с переброшенным через плечо тяжелым молотом  усердно качает мехи, 
раздувая огонь. Алхимическая печь, изображенная в  центре гравюры, - связующее 
звено между теорией и практикой. Трое  философствующих адептов, погруженных в 
раздумья, не успели заметить,  что произошло в реторте, стоящей на печи. Но 
один из них уже указывает  своим коллегам на этот стеклянный сосуд, внутри 
которого появилась  змея.
Эта миниатюрная рептилия, все еще посещавшая реторты алхимиков в  1625 году, 
ведет родословную от первых веков нашей эры, когда Павел  предостерегал свою 
паству от опасностей и соблазнов гностицизма, от  "духов обольстителей", 
"учений бесовских" и "лицемерия лжесловесников"(. Вспомним, что некоторые 
гностические секты поклонялись эдемскому  змею, вложившему в сердце человека 
жажду познания. Этот змей,  Уроборос, стал эмблемой алхимии. Мы обнаруживаем 
его уже в трактате  Клеопатры "Хризопея", посвященном сотворению золота. Тело 
змея,  наполовину светлое, наполовину темное, говорило адепту, что в  
материальном мире добро и зло, совершенство и несовершенство сущностно  связаны 
друг с другом. Ведь материя - это Единое, или, как говорили  алхимики, "Один 
есть все". На иллюстрации к книге Клеопатры эта  аксиома начертана внутри 
кольца, образованного телом Уробороса. Подробнее ее излагает таинственная 
надпись, заключенная в три  концентрических окружности в верхнем левом углу 
рисунка: "Один есть  все, и все от него, и все в нем. Змей есть единый; у него 
два символа  (добро и зло)...".
  
[Илл. на стр. 91 слева. 22. Герметический дракон.]
[Илл. на стр. 91 справа: 23. Алхимическая аллегория: "Убиение  дракона".]

Гностики превратили злого эдемского змея в благого Уробороса. Уроборос же 
преобразился в алхимического дракона, а сочетание черного  и белого цвета в его 
окраске получило химическую интепретацию. Такой  дракон, "обитающий в лесу", 
изображен на прекрасной гравюре из книги  Лямбшпринка "Философский Камень".
  
Он преисполнен яда, но лишен недостатков, 
Как только увидит он яркое пламя солнца, 
Он сеет свой яд повсюду, 
И к небу взмывает так люто, 
Что твари живой не найдется, чтоб перед ним устояла...
  
Из яда его родится целебное зелье.
Проворно он яд пожирает свой, 
Кусая себя за отравленный хвост.
И тотчас из тела его наружу 
Струится чудесный бальзам, 
Исполненный дивных достоинств.
Громко ликуют тогда все мудрецы(.
 
Для тех, кто не понял смысл этого образа, Лямбшпринк добавляет  короткое 
прозаическое пояснение: "Ртуть осаждается, растворяется в  своей собственной 
воде, а затем повторно сгущается". Но прежде чем с  этим удивительным металлом, 
содержащим в себе "целебное зелье", можно  будет сотворить чудо, нужно сперва 
убить дракона.
  
Мудрецы говорят, 
Что есть в лесу дикий зверь, 
Чья шкура черным-черна.
Если снесут ему голову, 
То вся чернота исчезнет, 
И станет он белоснежным...(*

Эту аллегорию, намекающую на изменение окраски ртути после  определенной 
химической процедуры, Лямбшпринк поясняет  одним-единственным словом: 
"путрефакция" (putrefactio), что означает "гниение". Гниение было первой 
стадией алхимического "делания". Дракона - ртуть -  следует убить. "Принеси его