не имеет смысла. Каждый связан со своим идеалом: тот, чей идеал бренен, умирает 
вместе с ним, но тот, кто избрал нетленное, разделит его бессмертие. 
Человек живет в двух мирах: внутреннем и внешнем. Эти миры существуют каждый в 
своих особых условиях; тот, где человек пребывает сейчас, и представляется ему 
реальным. Когда он полностью уходит во внутренний мир — во время сна или в 
глубокой задумчивости, — образы внешнего мира меркнут, однако после того, как 
человек очнется, увиденное им в таких состояниях забывается или остается лишь 
тенью воспоминания. Жить одновременно и здесь, и там может лишь тот, кому 
удалось гармонично слить свой внутренний и внешний миры в один. 
Так называемое реальное редко соответствует идеальному, и часто случается, что 
человек после многих безуспешных попыток воплотить идеал во внешнем мире, 
разочарованный, обращается опять к миру внутреннему и решает отказаться от 
исканий; но если он сумеет реализовать свои стремления, для него наступает миг 
счастья — тогда, как мы знаем, время перестает для него существовать, внешний 
мир сливается с внутренним его миром, его сознание поглощено обладанием обоими, 
и при том он остается человеком. 
Художникам и поэтам ведомы такие мгновения. Изобретатель, видящий, что его 
открытие признали и приняли, солдат, с победой возвращающийся с войны, 
влюбленный, соединившийся в предметом своих желаний, — все они забывают и 
теряют себя полностью, отдаваясь созерцанию своего идеала. Святой, в экстазе 
созерцающий представшего перед ним Спасителя, купается в океане восторга, и 
сознание его целиком сосредоточено на идеале, который он сам создал силами 
своего разума и души, но который столь же реален для него, как любое существо 
из плоти и крови. Шекспировская Джульетта находит свой смертный идеал в образе 
юного Ромео. С ним она забывает бег времени; ночь уходит, но она не замечает 
этого, и когда жаворонок поет, возвещая рассвет, она принимает его песнь за 
трели соловья. Счастье не ведает времени и не понимает опасности. Но идеал 
Джульетты смертен, и он умирает, а она, потеряв свой идеал, тоже должна 
умереть; бессмертные же идеалы этих влюбленных соединяются вновь в царстве 
вечности, куда они входят через врата физической смерти. 
Но как для Джульетты солнце встает слишком рано, так для всех, кто обретает 
свой хрупкий идеал во внешнем мире, счастье уходит быстро. Воплощенный идеал 
перестает быть идеалом; бесплотные образы внутреннего мира, оказавшись в грубых 
руках смертных и одетые в материю, неизбежно умирают. Прежде чем человек сможет 
обрести бессмертный идеал, он должен утратить свою тленную природу. 
Низшие идеалы можно убить, но их гибель вызывает к жизни новые их подобия. Из 
крови убитого вампира рождается целая стая. Исполненное эгоистическое желание 
открывает дорогу таким же желаниям, удовлетворенная страсть сменяется другой 
подобной же страстью, а за утолением чувственных порывов следует новая буря. 
Земное счастье кратко и часто оборачивается в итоге отвращением; лишь любовь к 
непреходящему бессмертна. Материальные достижения гибнут, ибо формы 
недолговечны и быстро разрушаются. Достижения интеллекта пропадают втуне, ибо 
интеллектуальные убеждения подвластны переменам. Желания и суждения изменяются, 
и память тускнеет. Живущий воспоминаниями о прошлом цепляется за нечто уже 
мертвое. Ребенок становится взрослым, а взрослый — стариком, который опять 
превращается в ребенка; место детских игрушек занимают игрушки ума, но исполнив 
свое предназначение, они оказываются столь же бесполезными, как те, первые; 
лишь духовные реалии вечны и истинны. В постоянно вращающемся калейдоскопе 
Природы иллюзорная часть принимает всё новые и новые формы. То, что 
высмеивалось как суеверие в одном столетии, в другом подчас принимают за основу 
наук, и то, что кажется мудростью сегодня, завтра, возможно, станут считать 
абсурдом. Неизменна лишь истина. 
Но где человеку найти её? Если он углубится в себя в достаточной мере, истина 
ему откроется; каждый способен понять собственное сердце. Человек может озарить 
светом разума глубины своей души — и тогда он откроет, что она бездонна, как 
небо над его головой. Он может найти кораллы и жемчуг или увидеть чудовищ в её 
безднах. Если намерения его тверды и непоколебимы, ему дано будет войти в 
святая святых его собственного храма и узреть богиню, сбросившую покровы и 
пелены. Не каждому под силу добраться до этих глубин, ибо мысль легко сбивается 
с пути; но сильный и настойчивый искатель будет снимать один покров за другим, 
пока в самом центре не найдет зерно истины, которое, пробужденное к 
сознательной жизни, вырастет и станет солнцем, изливающим свой свет на весь 
внутренний мир, где содержится всё. 
Как нам постичь истину? Истина, пробужденная к сознательной жизни, знает, что 
она такое; она — Божественный принцип в человеке, неподверженный ошибкам и 
неподвластный иллюзиям. Когда поверхность души не волнуема бурями страстей, 
когда никакие эгоистические желания не нарушают её покоя и воды её не замутнены 
отражениями прошлого — тогда в глубинах её как в зеркале мы видим образ вечной 
истины. Постичь истину во всей её полноте значит обрести жизнь и бессмертие; 
потеряв способность распознать её, мы оказываемся в объятиях смерти. Глас 
истины в человеке, ещё не пробудившемся к духовной жизни, звучит как "тихий, 
слабый голос", который можно различить в сердце; несовершенный улавливает его, 
как мы в полусне иногда слышим далекий звон колоколов; но в том, кто осознал 
жизнь, кто видел воскресение Духа в своем сердце и принял крещение первого 
посвящения, через которое прошел сам, голос вновь рожденного эго перестает быть 
неясным звуком и превращается в могущественное Слово Властителя. Пробужденный 
принцип истины обладает самосознанием и самодостаточностью, он — великое 
Духовное Солнце, которое знает, что оно существует. Он выше интеллекта и выше 
науки, он не нуждается в подтверждении "признанными авторитетами", его не 
заботят чужие мнения, и решения его нельзя оспорить. Он не знает ни сомнений,