сформировать его. Даже на самой лучшей почве дуб не вырастет, если не посадить 
в нее желудя, и холерная палочка не вызовет эпидемии холеры там, где нет 
изначальной "предрасположенности" к этой болезни. Форма может способствовать 
развитию характера, но не она порождает его, и люди внешне очень похожие могут 
очень сильно различаться по характеру. 
То, что при практически полной идентичности облика моральные и интеллектуальные 
качества людей оказываются совершенно разными, едва ли поддается объяснению, 
если мы по-прежнему будем закрывать глаза на то, что в любом существе, разумном 
или не обладающем разумом, исконным является его характер, а форма есть лишь 
внешнее выражение этой невидимой внутренней сущности, которая сохраняется, 
когда форма перестает существовать, и после её разрушения находит воплощение в 
другой форме. Формы умирают, но их смерть не затрагивает характер, который 
сохраняется в астральном свете, как мысли человека остаются в его памяти, хотя 
события, вызвавшие их, давно отошли в прошлое. Характер не умирает и не 
меняется после того, как покидает форму, но отдыхает какое-то время, пребывая в 
субъективном состоянии, а потом облекается вновь в обновленную объективную 
форму, чтобы расти и изменять свою природу, пока эта форма будет жить. С этой 
точки зрения "смерть" есть жизнь, поскольку за тот промежуток времени, который 
именуется смертью, то, что составляет сущность любой формы, остается неизменным,
 а жизнь — это смерть, поскольку, пока форма живет, характер меняется, старые 
стремления и склонности умирают и замещаются новыми. 
Страсти и пороки могут умереть в течение нашей жизни, уйдя же с нами в могилу, 
они родятся вновь. 
Природа дуба существует до того, как начинает расти желудь, а растущее семя 
притягивает к себе из земли и воздуха те элементы, которые нужны, чтобы 
получилось именно это дерево. Характер ребенка существует как таковой прежде, 
чем рождается в мир физическая оболочка, и притягивает из духовной атмосферы те 
элементы, к которым обращены его стремления и склонности. Семя будет расти 
лучше там, где земля для него подходящая, и каждая человеческая монада, 
пребывающая в субъективном состоянии, когда ей придет время воплотиться, будет 
притянута к тем родителям, чьи свойства дадут наилучшую почву для развития её 
наклонностей и стремлений, и чей ум и моральные качества как-то соотносятся с 
её собственными. Физические родители не могут произвести духовный зародыш 
ребенка, этот зародыш есть результат предшествующей духовной эволюции, которую 
он претерпел в течение прежних объективных жизней. Теперешняя жизнь любого 
существа подготавливает характер того, кто станет его преемником. 
Растение достигает высшей точки своего развития, когда завязываются семена; 
кульминацией в телесном развитии животного является момент, когда оно обретает 
способность воспроизводить особей своего вида; однако интеллектуальное и 
духовное развитие человека может растянуться на долгие годы и после того, как 
он обретет способность к деторождению, и достичь высшей своей стадии, когда 
физическая форма уже увядает и перестает жить. Хорошее состояние физического 
тела безусловно способствует развитию характера, в той же мере как хорошая 
почва способствует росту дерева, но и самая замечательная почва не превратит 
чертополох в розовый куст, и у доброго и умного человека может быть сын 
разбойник или болван. 
По мере того, как изначальная субстанция развивается, проявляясь в формах, она 
спускается из универсального состояния в родовое, видовое и, наконец, 
индивидуальное. Восходя опять к бесформенному состоянию, она проходит обратный 
путь, границы индивидуальностей расширяются и в результате сливаются с целым. 
Жизнь на низших планах проявляется в недифференцированном состоянии: у воздуха 
нет определенной формы, каждой капле воды в океане дано то же бытие, что и 
мириадам других капель, один кусок глины — в сущности то же самое, что и другой.
 В растительном и животном царствах универсальный принцип Жизни проявляется в 
индивидуальных формах, но все же между отдельными растениями, деревьями, 
животными одного вида и людьми, принадлежащими к одному роду, разница невелика, 
и те черты, которые составляют особенность данной индивидуальной формы, 
исчезают вместе с ней. То, что на самом деле отличает одну индивидуальную форму 
от другой, не зависит от формы и продолжает существовать и после того, как 
жизнь формы приходит к концу. Различия форм преходящи, но различия природы и 
характера сохраняются; те качества, которые возвышают их обладателя, выделяя 
его из его окружения, лежат как раз в той области, где внешний облик не имеет 
никакого значения. Сократ был уродлив и при том гениален; тщедушное тело 
Наполеона никак не соответствовало величию его ума. Почет и слава осеняют 
гробницу формы, и великие умы часто обретают большую власть после того, как 
служившие им тела обращаются в прах. Могущественный разум объемлет сферу, 
простирающуюся далеко за пределы физической оболочки, в которой от живет. Он не 
умирает со смертью этой оболочки. Его характер продолжает существовать и может 
явиться на земле вновь. Слабый разум порой сморщивается и иссыхает, пока живет 
в форме. 
Все характеры, после того как они покидают форму, реинкарнируют, или 
перевоплощаются, но если индивид не обладал своим особым характером, общая 
природа вида или класса будет тем единственным, что способно, покинув старое 
тело, облечься в новое. Если у индивида выработался собственный характер, 
который отличает его от его собратьев, этот отдельный характер переживет как 
нечто индивидуальное разрушение своей формы, поскольку закон, действующий в 
рамках целого, или класса, будет действовать также и в частных случаях. Капля 
воды, попав в сосуд с водой, смешается в ней и растворится в общей массе; можно 
выпарить воду и сконденсировать опять в капли, но той самой капли среди них уже 
не будет. Однако если в воду подмешать каплю какого-нибудь эфирного масла,