случае пространство, никак не связанное с формой, о котором мы не можем 
составить себе никакого представления. 
Итак, наше представление о пространстве относительно; подобным же образом 
обстоит дело с нашим представлением о времени. Мы сознаем не время само по себе,
 а только то, чем оно измеряется, и вне нашей связи с идеями оно для нас — 
ничто. Человеческий разум может воспринять за секунду лишь ограниченное, 
довольно небольшое количество впечатлений; если бы мы получали лишь одно 
впечатление за час, наша жизнь показалась бы нам очень краткой, а если бы мы 
могли воспринимать, например, каждое отдельное колебание желтой составляющей 
спектра, частота вибраций которой 509 миллиардов колебаний в секунду, один день 
жизни ощущался бы нами как вечность13. Для узника в подземелье, которому нечем 
заняться, время тянется очень долго, а когда у человека есть дело, время летит 
быстро. Во сне мы не чувствуем времени, но бессонная, полная терзаний ночь 
кажется нескончаемой. В видении или во сне мы можем за две секунды пережить то, 
на что при обычном порядке вещей ушли бы годы и годы, ибо в бессознательном 
состоянии время для нас не существует. В духовной реальности, в дэвачане или 
авичи14, нет мер времени, подобных нашим, при том что она являет собой 
подлинное пиршество образов, созданных её воображением. Человек, полностью 
погруженный в субъективный мир, не получает никаких впечатлений из мира 
объективного. Если он пребывает в таком состоянии лишь отчасти, ощущения, 
поступающие в полубессознательный мозг, смешиваются с представлениями, 
рождающимися в субъективном мире, и возникают карикатурные или искаженные 
образы. 
Но в чем же разница между существованием в объективном и субъективном мирах? Мы 
не перестаем жить, пока спим, меняется лишь способ восприятия. Расхожее мнение 
гласит, что то, что мы воспринимаем в объективном мире — реально, а то, 
воспринимается нами в субъективном, — лишь порождение нашего воображения. Но, 
подумав немного, мы поймем, что любое восприятие — как в объективном мире, так 
и в субъективном — есть результат работы этого самого "воображения". Когда мы 
смотрим на дерево, не оно само оказывается в нашем глазу; нет, у нас в уме 
появляется его образ. Глядя на некую форму, мы воспринимаем тот след, который 
оставляет в нашем уме образ объекта, находящегося вне нашего тела; в случае 
субъективного образа или мысли, наших собственных или созданных влиянием 
другого существа, мы опять же воспринимаем след, который они оставили у нас в 
уме. И в том и в другом случае картина существует лишь в нашем мозгу, мы 
воспринимаем лишь воздействие, оказанное на наш разум, и единственная разница 
заключается в том, что в первом случае его вызывает нечто видимое, а во втором 
нечто недоступное физическому зрению; однако же впечатления, приходящие изнутри,
 могут быть столь же реальны, как те, что получены извне. Когда мы закрываем 
глаза, вторые исчезают, а первые предстают более отчетливо. Если глаза наши 
открыты, впечатления внешнего мира смешиваются с впечатлениями мира внутреннего 
или даже полностью вытесняют их, поскольку обладают большей силой. 
На самом деле, объективность или субъективность того или иного явления зависят 
от состояния сознания воспринимающего, и то, что представляется ему полностью 
субъективным в одном состоянии, он может счесть объективным в другом. 
Высочайшие истины пребывают объективно для тех, кто может их осознать, а 
громоздкие материальные формы не существуют для тех, кто их не воспринимает. 
Поэтому всё — в какой-то мере реальность, а в какой-то иллюзия, в зависимости 
от того, с какой стороны посмотреть. "Реальное" и "нереальное" — относительные 
понятия, и то, что может казаться реальным на одной ступени бытия, покажется 
нереальным на другой. Деньги, любовь, власть представляются очень реальными тем,
 кому они нужны; для тех же, кто в них не нуждается, они — просто иллюзии. То, 
что мы осознаём, реально для нас, однако для другого это же может быть 
нереально, и наше представление о реальности меняется, если изменяется наше 
сознание. Если мое воображение достаточно сильно, чтобы заставить меня поверить 
в присутствие ангела, этот ангел, мое собственное создание, будет здесь, живой 
и реальный, независимо от того, что другие, возможно, не увидят его и 
подвергнут его реальность сомнению. Если ваш разум может сотворить для вас рай 
в пустыне, этот рай будет существовать для вас объективно. Всё сущее существует 
в Мировом Разуме, и если индивидуальный разум начинает сознавать свои 
взаимоотношения с некоей вещью, он начинает воспринимать её. Ни один человек не 
способен правильно постичь вещь, которая не существует, он не может знать её, 
не вступая с ней ни в какие отношения. Для восприятия необходимо наличие трех 
факторов: способности восприятия, воспринимающего и вещи, которая может быть 
объектом восприятия. Если они существуют на совершенно разных планах и не могут 
вступить ни в какие взаимоотношения, восприятие невозможно и они ничего не 
будут знать друг о друге. Если они есть одно, восприятие также невозможно, ибо, 
будучи слиты воедино, они перестают находиться в каких-либо отношениях друг к 
другу. Желая посмотреть на свое лицо, я не могу выйти из своего тела, а должен 
воспользоваться зеркалом, чтобы установить некие взаимоотношения между мной и 
объектом моего восприятия. Зеркало не способно к восприятию, и я не могу 
увидеть себя в зеркале, я могу увидеть себя только в собственном уме. Отражение 
в зеркале создает образ, который является объективным для моего индивидуального 
разума и доступен моему субъективному восприятию. С точки зрения 
индивидуального восприятия "я", образ, возникающий в моем уме, и зеркало 
существуют отдельно, но с точки зрения Абсолюта "я", образ и зеркало есть Одно, 
между нами нет никакой разницы, и то, что я, как я убежден, вижу, — не более 
чем иллюзия. 
Этот пример иллюстрирует основной закон творения. Великая первопричина, можно 
сказать, выходит за свои пределы, становится своим собственным зеркалом и