сознание будет сохраняться до тех пор, пока его "я" способно существовать 
соответственно ему самому. 
В какой бы форме ни существовала жизнь, эта форма относительна. Камень, 
растение, животное, человек или божество — все они имеют каждый свое бытие и 
все они существуют только для других, пока те сознают их существование. Человек 
расценивает бытие существ, стоящих ниже него, как неполноценное, а эти 
неполноценные существа мало что знают о человеке. Так же и людям почти ничего 
не известно о высших существах, и возможно, есть среди них такие, которые 
взирают на людей с жалостью, как на низших животных, еще не пробудившихся 
настолько, чтобы осознать свою истинную сущность. 
Мы привыкли рассматривать то, что мы воспринимаем своими органами чувств, как 
реальное, а все прочее — как нереальное, и всё же повсездневный опыт учит нас, 
что мы не можем полагаться на собственые чувства, если хотим отличить истину от 
заблуждения. Мы видим, что Солнце встает на востоке, в течение дня движется по 
небу и исчезает на западе, но сейчас каждый ребенок знает, что это кажущееся 
движение — только иллюзия, вызванная вращением Земли. Ночью мы видим 
"неподвижные" звезды над головой, и они выглядят ничтожно малыми в сравнении с 
земными просторами и безбрежным океаном; и, тем не менее, доказано, что это — 
сияющие солнца, рядом с которыми наша матушка-Земля — просто песчинка. Ничто не 
кажется нам таким неподвижным и застывшим, как твердь у нас под ногами, и 
притом нам известно, что Земля, на которой мы живем, кружится с огромной 
скоростью в пространстве; горы представляются нам вечными и неизменными, однако 
же континенты уходят на дно океана или вздымаются вновь над его водами. Под 
нами колышется приливами и отливами лоно нашей родной Земли, на вид такой 
твердой, а над нами, вроде бы, нет ничего осязаемого — однако на самом деле мы 
живем на дне воздушного океана и понятия не имеем о существах, которые, 
возможно, обитают в его пучине или на поверхности. Нам видится, что солнечные 
лучи изливаются со светила на нашу планету; и, однако, говорят, что тьма лежит 
между Солнцем и атмосферой Земли, если только там нет метеоритов и метеоритной 
пыли, вызывающих отражение; притом что, помимо этого, вокруг нас разлит целый 
океан света высшего порядка, который кажется нам тьмой из-за того, что нервы в 
наших телах не развиты достаточно для того, чтобы реагировать на воздействие 
астрального света. Отражение в зеркале кажется реальностью неразвитому уму, эхо 
можно принять за голос человека; элементальные силы природы могут напитаться 
порождениями наших мыслей и отзываться на них, а мы будем слушать эти отзвуки, 
считая, что с нами говорят духи ушедших. Бодрствуя, мы часто живем во сне, а 
видя сны, бываем уверены, что это происходит наяву. 
Твердое вещество выглядит для нашего физического зрения плотной неизменной 
массой, но смотрящий глазами интеллекта видит в ней некую достаточно легко 
представимую конфигурацию энергетических центров. Твердое вещество поэтому в 
действительности является просто средоточием сил, и то, что мы видим как 
разного рода вещества, — лишь символ накопленной энергии, видимое выражение 
невидимой силы, присутствующей в материи. Для духовного взора материя и энергия 
оказываются одним, они — два разных способа выражения одной вечной реальности, 
два проявления одной вечной Силы. 
Если мы перейдем от рассмотрения форм к рассмотрению пространства и посмотрим, 
как соотносится наше осознание форм с протяженностью и длительностью, мы увидим,
 что свойства этих последних изменяются в зависимости от нашего стандарта 
измерения и способа восприятия. Простейшему, живущему в капле воды, эта капля 
представляется океаном, а для насекомого, обитающего на листе, он может 
заключать в себе целый мир. Если, пока мы спим, видимый мир сожмется до 
размеров грецкого ореха или, наоборот, увеличится в тысячу раз, мы, 
пробудившись, не заметим никаких изменений, при условии, что изменится в равной 
пропорции всё, в том числе и мы сами. Ребенок не осознаёт пространственные 
соотношения и может попытаться схватить луну рукой, так же и человек, который 
от рождения был слепым, а потом прозрел, не сможет правильно определять 
расстояния. Наши мысли, практически мгновенно переносящиеся из одной точки 
земного шара в другую, не ведают расстояний. В основе наших представлений о 
пространственных соотношениях лежит наш собственный опыт и память, порожденные 
теми условиями, в которых мы сейчас находимся. Если бы мы существовали в других 
условиях, наш опыт и, соответственно, наши представления были бы совершенно 
иными. Наше представление об относительном пространстве есть способ восприятия 
расстояния, и пространство будет иметь для нас столько измерений, сколько 
существует способов восприятия и осознания. Пространство, соотносящееся с 
формами, может быть только трехмерным, поскольку все формы обладают тремя 
измерениями — длиной, шириной и высотой. У сознания, существующего в 
математической точке, не может быть понятия формы, поскольку у такой точки нет 
формы. У сознания, существующего на линии или на бесконечно тонкой плоскости, 
тоже не может возникнуть представления о форме, поскольку подобные линия и 
плоскость, имеющие первая только одно, а вторая — только два измерения, могут 
существовать не как формы, а только как математические абстракции. Сознание, 
вообще говоря, может пребывать и без формы, но входя в соприкосновение с формой,
 оно с необходимостью начинает воспринимать пространство в трех измерениях, 
поскольку три — число формы. 
Пространство в действительности существует независимо от формы. Мы можем 
представить себя внутри цельной скалы, и там мы также будем находиться в 
пространстве, хотя и не будем иметь никакого простора для движения. Каждый 
знает, что есть разница между добром и злом, любовью и ненавистью, знанием и 
невежеством; но если две вещи или идеи различаются, между ними должен быть 
некий промежуток, а промежуток предполагает пространство — только в данном