исходное зло, которое сама совершила когда-то. Тогда и все остальное
рухнет, что является его следствием, что последовало за ним. Делается это
только одним путем - глубоким, глубочайшим раскаянием и сожалением.
Раскаянием не с задней мыслью, "чтобы мне самой, мол, стало хорошо", а
сожалением о другом человеке, которому причинил когда-то зло, обидел. У нее
этого раскаяния, этого чувства нет. Подсказывать же человеку, наводить его
на такую мысль, по-моему, бесполезно. Только когда он сам, в результате
какихто процессов, происходящих в нем самом, может придти к раскаянию,
только тогда узел развяжется.

- Сейчас-то я понимаю, - заключает она, - что, делая так, количество добра
в этом мире я не увеличиваю. Но тогда я не знала того, что знаю и понимаю
сейчас. Я просто защищалась. Сейчас, когда я многое знаю, ничего подобного
просто бы не произошло. Я пребываю в другом состоянии, в котором во мне не
могла бы импульсивно подняться такая волна. Теперь зло, направленное на
меня, я просто адресую обратно, тому, кто его послал.

По словам А. В. Мартынова, который ведет прием больных в Ленинградском
Центре народной медицины, 70-80% тех, кто обращается туда за помощью, имеют
такие энергетические пробоины в поле. Когда происходит такой удар, говорит
он, никакого болевого синдрома, понятно, не возникает - полевая оболочка -
это тонкое тело. Но к чему ведет это? Когда в этом поле человека образуется
пробоина, в организме удар принимает, очевидно. та область или орган,
который почему-то оказался наиболее ослаблен, незащищен. Болезни века -
инфаркты, инсульты, диабеты, гинекологические - в девяноста случаях из ста,
считает он, это чисто полевые заболевания. Это продукт низкой этики,
межличностных взаимоотношений. Из-за этих пробоин энергетическая оболочка
может сокращаться, скажем, до тридцати сантиметров. Человек еле ходит, за
стенку держится, а медицина ничего сделать, ничем помочь ему не может.

2. НАВОДЯЩИЕ ПОРЧУ, ТВОРЯЩИЕ СГЛАЗ

Злое слово, дурной глаз

В одной из московских лабораторий экстрасенс, мысленно воздействуя на
лягушку, вызывал резкие изменения и перепады в ее сердечной деятельности. В
итоге - кардиограмма, которая велась все время эксперимента, констатировала
- инфаркт.

Всегда ли, однако, объектом такого воздействия может оказаться только
лягушка?

"Как-то я работала в одной организации. Там была девочка, ее только что
приняли секретаршей начальника. Не поступила в институт, лет семнадцати,
несовершеннолетняя еще. Каждый день приходит в синяках. На лице синяки, на
руках синяки. Спрашиваю: - Что с тобой происходит?

Молчит. Я каждый день спрашиваю ее, я хочу знать, кто ее обижает. Наконец,
она мне говорит, что ее бьет отчим. Я спрашиваю: - За что?

- Мама вышла замуж, а отчим не хочет, чтобы я жила с ними. И он меня гонит:
"Уходи, куда хочешь." Я спрашиваю: - А кто он?

Оказалось, начальник отделения милиции. Не больше, ни меньше. - А что же
мама?

- Мама плачет. Он маме говорит: "Куда хочешь, туда и девай свою дочь! "

Так она приходила на работу избитая каждый день. И помочь, и сделать ничего
было нельзя. В один прекрасный день мне это надоело и я говорю ей:

- Танечка, да ты не плачь больше. Завтра же он подохнет. Не будет больше
тебя мучить.

На следующий день Танечки на работе нет. И не было ее на работе три дня. Я
захожу к начальнику и спрашиваю:

- Александр Иванович, что с Таней? Почему ее нет на работе?

- Да у нее отчим умер.

- А что с ним? - Инфаркт".

И, словно отвечая на мой невысказанный вопрос и на слова, которых я не
произнес, собеседница моя продолжала:

- А кого должна я была бы пожалеть в этой ситуации? Не я творю зло. Я
оказываюсь как бы зеркалом на пути каких-то людей. Их собственное зло,
отразившись, возвращается к ним.