необъяснимыми и загадочными. В результате возник рассказ "Олеся". Героиня
его - дочь ведьмы, живущей на отшибе маленькой белорусской деревни. Позволю
себе привести отрывок из "Олеси", имеющий отношение к нашей теме, а главное
- довольно точно воспроизводящий один из приемов, которыми издавна
пользуются колдуны и колдуньи при воздействии на человека.

" - Что бы вам такое показать? - задумалась она. - Ну, хоть разве это вот:
идите впереди меня по дороге. Только смотрите, не оборачивайтесь назад...

Я пошел вперед, очень заинтересованный опытом, чувствуя за своей спиной
напряженный взгляд Олеси. Но, пройдя около двадцати шагов, я вдруг
споткнулся на совсем ровном месте и упал ничком. - Идите, идите! -
закричала Олеся. - Не оборачивайтесь! Это ничего, до свадьбы заживет...
Держитесь крепче за землю, когда будете падать.

Я пошел дальше. Еще десять шагов, и я вторично растянулся во весь рост.

Олеся громко захохотала и захлопала в ладоши... - Как ты это сделала? - с
удивлением спросил я... - Вовсе не секрет. Я вам с удовольствием расскажу.
Только боюсь, что, пожалуй, вы не поймете... Не сумею я объяснить...

Я действительно не совсем понял ее. Но, если не ошибаюсь, этот своеобразный
фокус состоит в том, что она, идя за мной следом, шаг за шагом, нога в
ногу, и неотступно глядя на меня, в то же время старается подражать
каждому, самому малейшему моему движению, так сказать, отождествляет себя
со мной. Пройдя таким образом несколько шагов, она начинает мысленно
воображать на некотором расстоянии впереди меня веревку, протянутую поперек
дороги на аршин от земли. В ту минуту, когда я должен прикоснуться ногой к
этой воображаемой веревке, Олеся вдруг делает падающее движение, и тогда,
по ее словам, самый крепкий человек должен непременно упасть... Только
много времени спустя я вспомнил сбивчивое объяснение Олеси, когда читал
отчет доктора Шарко* об опытах, произведенных им над двумя пациентами
Сальпетриера**, профессиональными колдуньями, страдавшими истерией. И я был
очень удивлен, узнав, что французские колдуньи из простонародья прибегали в
подобных случаях совершенно к той же сноровке, какую пускала в ход
хорошенькая полесская ведьма.

Очевидно, однако, что это - заставить кого-то упасть на ровном месте - едва
ли предел возможного воздействия на человека. Само собой, такого
воздействия, о котором тот не догадывается, которого не ожидает и которое
не имеет, понятно, обратного адреса. К тому же, как сама жертва, так и
окружающие мало бывают склонны искать объяснения за чертой хорошо им
известных и привычных реальностей. Вот почему о характере и пределах таких
возможных воздействий остается только догадываться. Правда, одно из
публичных выступлений

Игнатенко, разгоняющего тучи, о котором я уже говорил, дает некоторую пищу
для раздумий в этом направлении. Вот рассказ очевидца:

"На сцене пятеро добровольцев. Альберт Бенедиктович предупредил участников
опыта, что им предстоит несколько необычная задача: одного из них он ударит
с расстояния в несколько шагов, а другие не должны дать ему упасть.
Игнатенко отошел к краю сцены и сделал легкий взмах рукой в сторону
улыбавшегося парня. В следующее мгновение он согнулся, потом неведомая сила
оторвала его от пола, развернула в воздухе. Растерявшиеся помощники едва
успели подхватить падавшего парня".

Опасные эксперименты

Некоторые из исследователей, занимающихся сегодня проблемой воздействия на
человека, проявляют интерес к разного рода колдовским приемам. Кое-кто
пытается даже испытывать их в лабораторных условиях, в условиях строгого
эксперимента. Несмотря на то, что другая сторона - те, кого называют
ведуньями и колдунами, - мало бывает склонна идти навстречу этому интересу.
Им это не нужно, в лучшем случае - ни к чему. В худшем - такое
сотрудничество может оказаться и потенциально опасным, - считают они. Если
не сегодня, то, возможно, впоследствии.

Дело не только в том, что уцелевшие колдуны, ведуньи или потомки их не
забыли ни сталинских репрессий, ни гонений недавних лет. Дело скорей в
ощущаемой ими полнейшей иллюзорности тех структур, которые олицетворяют
власть и начальство. "Волхвы не боятся могучих владык, а княжеский дар им
не нужен".

Призрачны карты владык, призрачны их награды, призрачны те, кто служит им.
Это отторжение, отстраненность распространяется и на людей науки, нанятых
властью, а значит - служащих ей. Вот почему сокровенные знания остаются
недоступны этим людям и, надеюсь, и пребудут так. необратясь в средство
удовлетворения чьей-то любознательности, амбиций или устремлений, куда
более опасных.