человек, стоящих к проблеме достаточно близко, чтобы не только иметь о ней
суждение, но и чтобы просить меня не называть их имен.

Говорит научный сотрудник института, занимающегося космическими
исследованиями:

- В чем главная проблема, связанная с аппаратурой, которая работает в
космосе? Главная проблема - надежность. Надежность и безотказность - самое
слабое звено аппаратуры, которая работает в космосе. А прочность цепи
определяется по самому слабому ее звену. На Земле сотни раз мы опробуем
каждую систему, каждый ее компонент. При этом - в разных режимах,
максимально приближенных к тем, которые возможны в космосе. И все-таки
случаются отказы. Я думаю, в открытом космосе существуют факторы, которых
мы просто не знаем и которых не можем учесть. Из-за этого приходится каждую
систему, по крайней мере, дублировать.

Тем не менее, определить и устранить такую поломку, когда аппарат в полете,
необычайно трудно. А если аппарат непилотируемый, то и вообще невозможно. И
тогда из-за какой-нибудь ерунды может пойти прахом программа, над которой
работало множество Специалистов. Я не говорю уже о стоимости, о тех
миллионах рублей, которые при этом тоже погибнут. Поэтому, если бы
существовал надежный метод бесконтактного воздействия на аппаратуру на
больших расстояниях, это бы очень помогло. Помогло бы в аварийных ситуациях
и там, где нет человека. То, что я знаю, делается в этой области, такую
надежду дает.

А вот точка зрения человека, который, участвуя в подобных экспериментах,
сам воздействует на приборы и устройства.

- В чем для меня смысл всей этой работы? Сейчас мы как бы учимся мысленно
воздействовать на тот или другой прибор, на какую-то конкретную его часть.
Или просто на показания, что он дает на выходе. В этом деле у нас есть
прогресс. Сегодня мы делаем то, чего не могли вчера. Но пока мы
воздействуем по одному. Завтра будем делать это группой. У нас были уже
такие попытки, но мы очень осторожны, потому что существуют опасности и мы
их еще не знаем. Если это удастся, точность и сила воздействия возрастут
многократно. Тогда мы, экстрасенсы, могли бы попытаться сделать кое-что и
на свой страх и риск. Скажем, не дожидаясь, пока политики договорятся между
собой, блокировать ядерные испытания. И под Семипалатинском, и в Неваде, и
где угодно еще. Мы сможем сделать это, если нам удастся систематически
выводить из строя системы, управляющие такими испытаниями. И тогда, сколько
бы генералы ни бились, у них ничего не получится. Принципиально это вполне
реальная вещь. А кто делает это, какая группа, генералы никогда не узнают.
Ни наши, ни американские. Я потому говорю это, что думаю об этом не я один.
И в других странах есть люди, обладающие соответствующими способностями и
настроенные так же. То же самое с испытаниями новой военной техники. В
перспективе это тоже можно будет блокировать. Ради этой, пусть не ближней,
цели я и кое-кто, кого я знаю, согласились участвовать в подобных
экспериментах. Есть и другие, которые в них не участвуют. У них свои
соображения. Но мы в контакте друг с другом.

2. ЗВЕРИ ПОВИНУЮТСЯ СЛОВУ

Ни гад, ни лих человек

Это наблюдение натуралистов известно столь хорошо, что стало, по сути дела,
общим местом. Малоподвижный удав не спеша приближается к своей жертве, та
же вместо того, чтобы пытаться скрыться, убежать, спастись, покорно и
неподвижно ожидает своей неизбежной участи. В такое же странное оцепенение
впадает и тарантул, ядовитый и беспощадный, когда к нему подлетает и
садится прямо против него оса-землеройка. Тарантулу ничего не стоило бы в
мгновение ока убить ее и сожрать, как поступает он с другими насекомыми,
встречающимися на его пути. Но, подобно кролику перед удавом, он даже не
делает таких попыток. Вместо этого он терпеливо ждет, пока оса выроет рядом
с ним глубокую, около четверти метра, нору. После этого, также не встречая
ни малейшего сопротивления, она влезает на тарантула и, не слеша, жалит его
в нервный центр, парализуя, но не убизая. Втиснутый после этого в нору,
тарантул превращается в своего рода живые консервы для личинок осы.
Впрочем, какое бы слово, какой бы термин ни подобрали мы для обозначения
столь странного явления - внушение, гипноз ли, - это не имеет ни малейшего
значения и совершенно неинтересно. Обозначим ли мы неизвестное через "X"
или через "У", ни понятным, ни известным оно от этого не станет. Гораздо
важнее терминологических соображений представляется другое. Я имею в виду
cпoсобность человека, обычно колдуна или шамана, точно таким же образом
подчинять себе другие существа. Причем не только теплокровных, но и
рептилий и даже насекомых.

Змеи считаются существами совершенно неконтактными по отношению к человеку.
Я знаю герпетолога, который исключительно из профессиональных симпатий уже
несколько лет содержит в своей московской городской квартире кобру в