ем коллективный разум 
надвременной религии противостоит телевизионной идеологии "массового сознания", 
повторяющего сотни раз за день, что жизненный комфорт человеку дают деньги и 
покупки. Хоть это сегодня — идеология "большинства", она полностью игнорирует 
тот факт, что максимальный комфорт дает духовная жизнь — которую крайне сложно 
сделать объектом купли-продажи: хотя бы в силу непостижимости, что же это такое.

    Что для нас сегодня духовность? Уместно привести определение Анандамурти: 
"Духовность — не утопический идеал, но практическая философия, которая может 
быть реализована в повседневной жизни, сколь бы мирской она ни была. Духовность 
выступает за эволюцию и развитие, а не за суеверия и пессимизм. Духовная 
философия не признаёт исскусственно создаваемых различий и выступает за 
вселенское братство. Некоторые объективные материалисты верят, что духовность — 
это воображаемое потустороннее творение, используемое как опиум для народа. 
Опьяненные этим опиумом, люди пассивно соглашаются с подавляющими их силами 
эксплуататорского порядка [как бы такое представление о религии для нашей 
страны не стало опять актуальным! — С.]. Но анализ настоящей духовности 
показывает, что это научный, психологический и практический путь. Ему легко 
обучиться, и его практика затрагивает все уровни существования, приводя к 
целостному развитию личности в индивидуальной жизни. Она также создает 
космический идеал, чтобы люди думали не об индивидуальном, но о космическом "я".
"63 
    
    Все религии утверждают неизменность духовного начала, его незатронутость 
внешними факторами, местом его проявления и даже временем. Чтобы подчеркнуть 
это свойство Бога в том беге наперегонки, который присущ современному миру, 
наше время постулирует фундаментальную важность настоящего момента. Бог ловит 
нас "здесь и теперь", и "пробуждение" предстает неожиданным и внезапным. Но это,
 вероятно, лишь свойство нашего времени, когда нас способно по-настоящему 
остановить или побудить к действию лишь что-то удивительное и потрясающее. На 
самом деле Абсолют не проявляется рывками, Он присутствует постоянно. Лишь 
вектор нашего сознания редко совпадает с общемировой волей. Но всегда есть люди,
 чей разум воплощает её в этот миг.
    Истина изменяется, каждый миг рождаясь заново. Такова же духовная энергия. 
И таков же близкий нашему времени духовный идеал: умирать и рождаться каждый 
день. Чтобы сохранить соответствие вселенскому единству — которое в отдельные 
моменты жизни переживает каждый — нужна гармония жизни и мысли. Она бы 
продлилась, если бы каждая возникающая мысль, будучи осознана, завершала свой 
ход, не оставляя место иллюзиям подсознания. А сознанию единства сопутствовало 
утверждение всеобщей несвязанности: свободы частей целого, рождающей активность 
творчества. В соответствии с этим современная вера — это как разрушение мировой 
иллюзии, так и творение новых мифов.
    Отношение к духовным понятиям как изменчивым и развивающимся во времени 
преодолевает дуализм Бога и мира. Николай Бердяев видит в истории жизнь 
Божества: "Только отвлеченный монизм мыслит Божество как совершенно неподвижное.
.. Такой монизм относит всякое движение лишь к несовершенному множественному 
миру, который есть мир не подлинной реальности, а мир вторичный, лишь 
являющийся... Монизм мыслит мир лишь как иллюзорный и кажущийся, а не подлинный 
бытийственный. Движение связано лишь с миром относительным и не 
распространяется на мир абсолютный, на самую глубину жизни Божества."64 
    О том же говорит философ Макс Шелер: "Мне скажут, что человек не может 
вынести неокончательного Бога, становящегося Бога! Мой ответ в том, что 
метафизика — не страховое общество для слабых. Она предполагает в человеке 
мощный, высокий настрой. Поэтому вполне понятно, что человек лишь в ходе своего 
развития приходит к сознанию своего соратничества, соучастия в проявлении 
"божества"... Мы ставим на место полудетского, полуотрешенного отношения 
человека к божеству, как оно дано в объективирующих и потому уклончивых 
отношениях созерцания, поклонения, молитвы — элементарный акт самоотдачи, 
самоидентификацию с направленностью духовных актов... Можно стать причастным 
духовной актуальности лишь через со-осуществление, самоотдачу и деятельное 
отождествение."65
    Наше время оставляет позади христианскую вторичность и индуистскую 
иллюзорность мира. По мере познания и овладения миром он всё более становится 
подлинным (в чём есть и заслуга материализма науки), и в обращении к жизни 
исчезают крайности религиозных идей. История предстает как внутренняя жизнь 
Бога: это опредление Бердяева, родившегося под знаком Рыб, смыкается с 
индуистско-буддийским идеей о том, что мир — это мысль и мышление Творца. И 
одновременно отрицание неподвижности Абсолюта выводит к христианскому понятию 
Бога живого — попутно раскрывая миру тайну первейшего определения Творца у 
иудеев: Эхие — "жизнь". 
    Бог живёт: и в духовном подъеме битвы за Родину, и в радостной общности 
ударных строек, и в тонком этическом подтексте фильмов и песен 60-х, и в 
мучительно-скрытом творчестве вынашивания перемен в периоде застоя. Он живёт и 
в нынешней насущной потребности экологической чистоты, в проникновенном 
интересе к древним и примитивном культурам, в доброй фантастике будущего и его 
непредсказуемости. Бог живёт, а значит истина являет себя в мире. И эта 
манифестация — самая яркая черта сознания эры Водолея, самая безусловная черта 
человеческой свободы, устраняющая традиционные барьеры между человеком и Богом, 
что уже в начале века констатирует Бердяев: "Необходима переработка и 
претворение внутренней истории человека, в свете новозаветном, в свете нового 
человека, для которого уже не существует того гнета, под которым жил ветхий 
человек, гнета природной необходимости и гнета гнева Божьего, который делал 
невозможным встречу с Богом лицом к лицу, о котором говорится, что если бы 
человек увидел лицо Божье, то был бы испепелён."66
    Пока религия всё более мыслится профессиональным занятием (хотя этот взгляд 
довольно чужд всеобщей природе р