то в бессознательном 
(коллективном подсознании) нет предпочтения ни одной религиозной доктрине. 
Предпочтение религий остается вопросом национальной культуры, в основе которой 
коренятся их различия. Потому наиболее правомерно рассматривать их особенности 
с точки зрения архетипов национального духа, как мы и сделали в этой работе. 
    
    СХОДСТВО РЕЛИГИЙ 
    В НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ
    
    "По Голгофе бродит Будда
    И кричит: "Аллах акбар!"
    (Гребенщиков Б.)
    
    Отражая единые законы психической деятельности человека, религии были 
сходны с самого начала. Мы видим это сходство в древних мифах, подобных на 
разных концах Земли, в культурах, исторически никогда между собой не 
соприкасавшихся. Сложнее увидить общие черты в новых религиях, возникших 500 
лет до н.э. и позже: поскольку они уже оформлялись в лоне цивилизаций, жестко 
закрепившихся на своей территории и имевших характерные местные особенности и 
проблемы. Например, борьба буддизма с кастовой системой Индии или проблема 
создания собственного государства у иудеев наложили на их религии несомненный 
отпечаток. Религия всегда была неотделима от мировоззрения и общественной 
философии.
    Тем не менее, религия — явление наднациональное. И мы видим, что сходная 
историческая ситуация и в новые времена побуждает людей реагировать на неё 
изнутри аналогичным образом, хотя бы внешне это называлось по-разному. Так, 
историк А.Тойнби говорит об общей тенденции к отшельничеству в период упадка 
цивилизаций: "В распадающемся эллинистическом обществе стоики выбирали 
состояние "неуязвимости" (апатия). Эпикурейцы удалялись в состояние 
"невозмутимости" (атараксия). Распадающийся индский мир побуждал буддистов 
входить в состояние "неизменности" (асамскрата) или "неподвижности" (нирвана), 
где нет ни ветра, ни огня."57
    Конечно, нам ныне сложно сопоставить ощущения и ментальный настрой буддиста 
и стоика на рубеже эр. — Да это и не нужно, поскольку современный взгляд на 
вещи дает право каждой личности на субъективное понимание нирваны. Сегодня 
каждый волен представить по-своему земной рай и жизнь после смерти, своё земное 
будущее и перспективы всего человечества. Наше размежевание в таких вопросах 
уже почти дошло до предела, предоставив во владение каждой личности её 
уникальную Вселенную. В собственном внутреннем мире мы можем сражаться с силами 
зла или начисто отрицать существование Дьявола, по-буддийски считать всякое "я" 
иллюзией или по-конфуциански стремится сделать его лучше, мы выбираем сами. Но 
именно поэтому сегодня, в свободе видеть и чувствовать то, что хочет душа, 
внутренний опыт становится сопоставим. Формируется, а точнее выявляется то 
единство стремлений человечества, которое когда-то создало мировые религии. О 
нём можно говорить лишь очень абстрактно: этот процесс незавершён.
    
    Мы видим, что время подводит нас к переплетению разных религиозных взглядов 
на материальной по-козероговски основе: на основе древних и современных 
представлений о физическом устройстве мира. В этот фундамент нового 
материально-полноценного представления о мире и душе, которое сложно назвать 
религией, но всё же можно назвать верой, ложится образ единого 
пространства-времени Эйнштейна, отбрасывающий нас к древнеиндийской или 
иудейской философии; образ спиралевидного развития мира во времени, внесённый в 
умы Марксом и Энгельсом и обращающий нас к древним мифам; идеи Фрейда, 
справедливо видевшего основу психологических взаимоотношений людей в полярности,
 проявляемой полами, на которой столь большой акцент делало христианство,— и 
другие взгляды, касающиеся разных граней бытия, приоритетные в своих областях и 
принимаемые всеми. Груз материалистических воззрений прессует алмаз новой веры 
— веры в единый разум, наделяющий смыслом мёртвую материю, органическую жизнь и 
судьбу человека. 
    Мы верим в эти взгляды, обозначая их именами их апологетов, и это ещё одна 
черта Козерога, ценящего индивидуальность, чтобы возложить на неё бремя 
ответственности. Мы празднуем дни рождения великих людей и дни смерти 
выдающихся современников — и наш современный козерожий пиетет к умершим имеет 
духовный резонанс не меньший, чем возврат к религиозным праздникам. (А те, если 
не приобретают присущий Козерогу индивидуально-мистический акцент, то несут 
помпезный смысл сатурнианского изучения национальной культуры или просто 
народного повода к застолью — но, со всяком случае, пока далеки до всеобщего 
духовного действа.)  
    Попытки новых религиозных учений изложены в энциклопедии "Мистики XX века", 
где говорится о них: "Все эти пути и концепции не живут разрозненно, напротив, 
встречаясь, они создают специфическое силовое поле, в котором мыслит сегодня 
писатель, философ, художник, искатель истины. Это силовое поле, вместе с 
другими, является важным компонентом современной духовной жизни."58 Характерно, 
что современные учения все чаще не являют готовой истины, а призваны 
стимулировать самостоятельные искания своих последователей. Это 
общечеловеческое силовое поле мышления сегодня способно заменить собой 
религиозный институт, и именно из него люди черпают свою веру. Это яркая черта 
эры Водолея, объединяющей людей непосредственно творческим процессом мышления в 
большей мере, чем готовыми идеями. И можно обратить внимание на то, что слово 
"религиозность" в XX веке утратило свою возвышенность и его уже прочно сменило 
более широкое слово "духовность": духовный человек не обязательно религиозен — 
и это самое яркое проявление свободы совести.
    Добираясь до материальной сути ритуалов и процессов, происходящих в 
человеческой душе, Козерог и Водолей выявляют внутреннее сродство ре