ытых мотивов. Иначе такой подход к миру ведёт не к истине, а к 
упорству в своих заблуждениях, попутно оправдывая и преступления,— отчего 
христианство и считало всякую страсть искушением Дьявола. 
    Скорпион абсолютизирует власть внутреннего над внешним. И в суфизме 
поощрялось умышленное показное неблагочестие (например, питьё вина, на которое 
в исламе существует строгий запрет), ставившее человека под удар внешнего 
порицания большинства правоверных, если оно способствовало закалке его 
внутренней нравственной ориентации. И отсюда родился поэтический образ 
опьянения любовью, и слияния с возлюбленной, как слияния с Богом.
    Отрицание внешнего вылилось в исламе в запрет изображать Аллаха, и лики его 
пророка и святых: их образы — ничто по сравнению с их внутренней духовностью. 
"Остерегайтесь изображений — будь то бога или человека — и не рисуйте ничего, 
кроме деревьев, цветов и неодушевленных предметов",— так говорил Магомет. Бог 
должен жить не в кумирах икон, но в человеческом сердце. 
    Исторически это — наследие зороастризма, которому было присуще 
стрельцовское, по-осеннему абстрактное понимание божества, для восприятия 
которого не требуются статуи и алтари. Оно растворено в изначальной природе 
(стихий) и присутствует в мире как Закон (Митры). Человек же — лишь проводник 
энергий и исполнитель закона. Если он совершенен в этом, то становится пророком 
или святым, и мы можем нарисовать его в память о том, что такой человек был. Но 
как изобразить то, что делало его таким — Закон или энергию? Нарисовав образ 
Бога, мы не отразим самую суть его божественности. Юпитерианский штамп внешней 
формы лишь помешает выйти к внутренней истине, индивидуальной для каждого. 
Создавая икону и просто глядя на неё, верующие люди запечатлевают в образе то, 
что хотят узреть,— но где гарантия, что это именно то, что есть на самом деле? 
— Остаётся положиться лишь на чудо, что Бог и святые сами снизойдут в 
приготовленные для них материальные обличья — но как раз такая вера в чудеса на 
общее благо, характерная для христианства, не отличает прямоту ислама.
    
    МУДРОСТЬ ОЗАРЕНИЙ
    
    Как буддизм и христианство, суфизм изначально предполагает сублимирующий 
энергию аскетизм: "суфии" переводится как "носящие власяницу". Уже Бируни, 
однако, трактует его как "суфос" — "мудрец", что показывает перенос акцента с 
творчества внутреннего царства на знание о нём. Отказ от внешнего мира и 
незатронутость его страстями не является целью, достижением служит снятие 
покрова с истины. Это отражает экзальтацию в Скорпионе Урана — планеты озарения 
и знания. Знание ("'ilm")— одна из основных категорий ислама, и если сравнить 
средневековую образованность христиан и мусульман, предпочтение, к сожалению, 
придётся отдать вторым. Именно арабы сохранили и стали развивать научные идеи 
греков, которые потом у них переняли и христиане, вернувшиеся из крестовых 
походов.
    Нельзя сказать, чтобы христиане, правильно понимающие задачи своей религии, 
не любили знания или были лишены мистических озарений. Но не знание является 
маяком и ориентиром религии Водолея, а страдания и терпение земного пути, не 
высота, но сокрушенность духа (Сатурн, второй управитель Водолея, дающий 
возможность экзальтации Марса — и сочетание этих качеств как раз даёт 
максимальную силу на земное воплощение идеи. Отказ от своих устремлений — 
сокрушенность привлекает внешние силы — энергию "сверху", а страдание и 
терпение мобилизуют внутренний потенциал — задействуют ресурсы "снизу"). 
    Психология христианства, отодвигая в бесконечное будущее конечную цель 
единства, делающего всё тайное явным, практически не предполагает существования 
людей живущих и одновременно достигших высшего познания. В этом сила и слабость 
христианства: святой человек — это небывалое чудо, в то время как все остальные 
— лишь недостойные грешники (заблуждающиеся невежды). Этот взгляд водолейского 
равенства хорош для объединения всех, но может служить тормозом личного 
познания.
    Мировоззрение ислама утверждает, что необразованный человек подобен спящему 
наяву. Согласно мусульманскому философу Ибн-Араби, знание — это психологическая 
потребность человека, более сильная, чем потребность в пище. Как и пища, оно 
доставляет человеку удовольствие. "Душа любит предметы психологического знания, 
независимо от того, хороши они или дурны,"— пишет философ Аль-Амари. Стремление 
к познанию имеет ту же природу, что и физическая страсть. И это соответствует 
тому, что в суфизме знание истины достигается страстной любовью, проникающей до 
глубин материи. "Только люди сердца понимают язык земли, глины и воды,"— гласит 
мудрость суфиев.
    Истина скрыта внутри вещей как закон единства и борьбы полярностей, как 
внутренняя энергия материальных предметов, которую символизирует управитель 
Скорпиона Плутон. Эта энергия, способная трансформировать мир, разрушительна 
для всех его устойчивых форм. Такое представление позволяет нам понять, почему 
суфии говорят: красота Бога не может проявиться в этом мире, как она есть: она 
сожжет и разрушит всё. Бог создал покров истины, потому что мы не в силах 
видеть лицо Бога без покрова. 
    Представление об ослепительном свете Небес и невозможности 
непосредственного явления божества на земле во всем его великолепии — роднит 
ислам с иудаизмом и христианством (и даже античностью: вспомним Зевса, 
испепелившего Семелу, когда она попросила его предстать в своем истинном 
облике). Но в иудаизме по-Рыбьи милосердный Бог сам снизошёл до людей, 
облачившись в покровы. Христианство по-водолейски разделило неведомое на две 
части: бесплотный свет Бога и материальную тьму Дьявола, устремив людей 
познавать лишь светлую половину своей души. То, что суфизм назвал страшную и 
ужасную энергию Плутона, которую отвергло христианство, божественной красотой, 
было историческим шагом вперёд в развитии представ