еловек хочет выучиться рисовать. Сначала он учится видеть 
пропорции и характерные изгибы линий и теней. Потом в руке появляется 
непонятный поначалу импульс: она тянется к листу. Это значит, что начатки языка 
усвоены и возникло желание его активизировать, то есть начать говорить. Умение 
рисовать приходит тогда, когда язык линий и теней становится гибким настолько, 
что может пропустить через себя информационно-энергетический поток, 
моделирующий реальный поток от изображаемых предметов, который ощущает художник.
 Истинное умение приходит не тогда, когда художник может изобразить что угодно 
похоже, а тогда, когда в процессе обдумывания картины его мысленный взор 
привязан к некоторой области в тонком мире и ее энергетика воплощается 
(моделируется) в энергетике линий, которая как бы сама собой возникает в 
воображении художника и на листе. Понятно, что способность художника "видеть", 
то есть ощущать энергетические потоки, играет не меньшую роль, чем техника; 
однако следует заметить, что в действительности мир связен настолько, что он 
весь представлен в любом своем проявлении (к ужасу для физики элементарных 
частиц), так что, рисуя пейзаж, художник изображает по идее весь мир, по 
крайней мере, он может пропустить через свой холст информационно-энергетический 
поток любой широты. В порядке иллюстрации вышесказанного автор предлагает 
читателю взглянуть на полотна Питера Брейгеля-старшего.
* * *
Конечно, не каждый человек может научиться писать картины, как Брейгель. Но 
научиться мыслить, чувствовать и вести себя нешаблонно, и тем более не по 
шаблонам общественного подсознания, - эта возможность дана человеку просто 
потому, что у него есть сознание и он может задавать себе вопросы - а больше 
ничего и не нужно. Всю черную работу берет на себя подсознание.
Познание
Волк ест пирог и пишет интеграл. 
Н. Заболоцкий
Как учит Веданта, каждый человек рождается со вполне определенными задачами, 
которые он должен решить в течение данной жизни (воплощения), и к числу этих 
задач относится также и познание определенной части себя и мира. Что именно 
должен познать человек, существенно зависит от его исходного эволюционного 
уровня: в соответствии с ним он восприимчив к более или менее тонким (высоким) 
энергетическим потокам. Правда, эту восприимчивость можно развивать, но в 
пределах, определяемых опять-таки эволюционным уровнем.
Познание - это процесс, может быть, даже более интимный, чем творчество. Тезис 
свободы творчества утверждается, провозглашается (и попирается, по кармическим 
причинам) на каждом шагу, что же касается свободы познания, то ее, кажется, не 
провозгласил еще никто.
"Не мечите бисера перед свиньями", - это указание содержит в себе, в частности, 
заботу о четвероногих, ибо бисер для них вреден, ядовит, и они его не только не 
усвоят, но извергнут, можно себе представить, в каком виде. Именно такова 
реакция человека на насильственно внедряемую в него информацию, к которой он не 
подготовлен, то есть идущую на таких потоках, которые не может воспринять его 
подсознание. В лучшем случае человек ничего не поймет; в худшем - извратит, 
опустит, надругается и озлобится, и вдобавок получит комплекс неполноценности 
(см. ниже гл. 5), то есть создаст программу, блокирующую восприятие подобных 
потоков. Ограниченность познания связана, таким образом, с ограничениями нашей 
способности восприятия, а не с недостатком ума или знаний.
Эзотерическая (тайная) информация различных религий хранилась во все времена в 
строжайшем секрете и передавалась строго от учителя к ученику, хотя она 
защищена и сама по себе: человек, находящийся на недостаточном эволюционном 
уровне, ее просто не поймет.
Написанное выше может вызвать у читателя недоумение. Современный философ 
западного типа искренне считает, что если не создать, то уж понять-то любую 
философскую систему он может наверняка; вопрос этот даже и не стоит. Здесь, 
однако, имеется существенная разница между двумя типами познания: ментальным и 
сущностным. При сущностном познании происходит непосредственное восприятие и 
человек сущностно меняется; при ментальном познании происходит создание 
ментальных моделей и меняется лишь ментальная часть тонкого тела, или, на языке 
этого трактата, происходит создание и трансформация лишь ментальных программ 
подсознания. Ментальные модели и усилия чрезвычайно важны: они помогают 
человеку ориентироваться и наводить порядок в аморфной среде интуитивного 
сознания, но хорошо, когда они знают свое место: отыскивая затерявшуюся в полях 
любимую девушку, вы, конечно, можете воспользоваться биноклем, но когда, найдя, 
вы захотите ее обнять, бинокль следует отложить.
Именно поэтому учения древних философов выглядят плоскими и примитивными в 
современном западном изложении. Они были рассчитаны на сущностное их познание, 
когда человек начинал видеть их в мире прямо, непосредственно, а не рисовал в 
голове схемку из двух-трех понятий. В качестве примера можно привести учение 
древних индийцев о трех состояниях (фазах бытия) материи: создания, оформления 
и разрушения. Основной тезис этого учения заключается в том, что любой объект в 
своем развитии последовательно проходит три фазы: сначала создается, потом 
принимает отчетливую форму и затвердевает в ней, после чего разрушается. Однако 
познание этого учения происходит не тогда, когда человек понимает и запоминает 
соответствующий текст (это - ментальное познание - создание схемы из трех 
кружочков и двух стрелочек), а тогда, когда он начинает видеть эти процессы в 
реальном мире вокруг него. Например, придя на новую работу, через некоторое 
время видит (в форме откровения), что организация, в которую он попал, 
находится в конце фазы оформления и скоро начнется фаза разрушения. Когда это 
учение в самом деле усвоено, человек сильно меняется: теперь он облада