ком 
мире. Подобная ситуация описана в Ветхом Завете: "...но Господь ожесточил 
сердце фараона..." (Исход 11:10).
Специфика государственного эгрегора заключается в том, что он представляет 
собой наиболее грубый, так сказать, материальный вид эгрегора, и его задачи по 
существу весьма ограничены: поддержание жизни человеческого коллектива и охрана 
его от хаотических тенденций, внешних и внутренних. Поэтому политика неизбежно 
связана с низкими вибрациями, на обывательском языке, с "грязными делами": 
организацией судов, тюрем, секретности, армии и т. д. Государственные деятели 
работают на потоках приблизительно таких же по уровню вибраций, как и генералы 
во время войны. Выбор, который для обычного человека этически невозможен, 
например, смерть одной или другой группировки людей, или поступки, аморальные с 
"мирной" точки зрения, скажем, жертва людей за технику, совершаются генералом 
ежедневно и без особых моральных потерь - идет война, он служит своему эгрегору 
и в этом смысле этичен. Государственный деятель фактически постоянно находится 
на войне, ибо вибрации хаотических тенденций всегда низки, будь то наркомания, 
гангстеризм, внешняя или внутренняя агрессия. И в этом смысле политика - грубое 
дело, но столь же и необходимое.
Вопрос о личной ответственности государственных деятелей решается в точности 
так же, как и у людей, служащих любым другим эгрегорам (см. гл. 3). Нужно 
только заметить, что чем мощнее эгрегор и чем ниже его вибрации, тем важнее для 
человека не попасть в него ошибочно, то есть не по своей карме, иначе эгрегор 
станет для него гигантским черным учителем. Государственный эгрегор не может 
быть сломан человеком (хотя бы тот и организовал государственный переворот), а 
наоборот бывает, и еще как бывает!
Политик может остаться чистым лишь тогда, когда он, независимо от своих 
возможностей, почестей и прочих искушений, внимательно слушает и четко 
исполняет волю своего эгрегора - жесткие эгрегоры не терпят никакой инициативы 
и не дают свободы воли (а платят "земными" благами - славой, богатством, 
властью перемещения лиц по должностям; творческим вдохновением здесь не пахнет).
 Что же касается крупных черных учителей - деспотов, диктаторов, военных 
преступников, то их личная ответственность соответствует выбранному ими пути. 
"Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам; но горе тому человеку, 
через которого соблазн приходит" (Матфей 18:7).
* * *
Ввиду того что государственный эгрегор является наиболее видимым, то есть его 
символ - государство - наиболее весом в наблюдаемом мире, на него издавна 
возлагали много несбыточных надежд и функций, ему совершенно не свойственных.
Значение государства для этноса можно сравнить со значением физического тела 
для человека. Эволюционный (духовный) рост человека определенным образом связан 
с состоянием его физического тела: если у вас болит зуб, вам, как правило, не 
до духовности. Другими словами, состояние физического тела может ограничить 
эволюционный рост, но не может его усилить. Аналогично этому излишне 
тоталитарное государство может замедлить (и даже временно остановить и 
направить в противоположную сторону) эволюционное развитие этноса, но никакая 
структура государственной власти не может поднять темпы этого развития выше 
предусмотренных кармой: государство, в лучшем случае, не мешает.
Революция
Смена государственной власти является чрезвычайно соблазнительным моментом для 
исследователя, так как дает надежду заглянуть в глубину истории народа, понять 
ее смысл. В то же время революция вовсе не символизирует решительного скачка 
вперед в эволюционном развитии этноса (скачки здесь возможны только назад), а 
означает, что предыдущая государственная схема не выполнила своей кармической 
задачи, и потому ее отмирание дисгармонично (что, применительно к 
рассматриваемому случаю, означает, в первую очередь, море крови).
Ликвидация старой государственной власти - задача непростая, и эгрегор этноса 
создает для этой цели специальный революционный подэгрегор и соответствующее 
племя революционеров, выраженных пассионариев, послушных своему эгрегору 
абсолютно, то есть фактически начисто лишенных любой этики, кроме революционной.
 Пафос революции есть разрушение старой схемы, и поэтому в качестве 
эмоциональной доминанты в душе революционера эгрегор зажигает ненависть - к 
старому режиму, врагам революции и вообще всем, кто не с ними.
Проведя определенную подготовительную работу, внешним выражением которой 
являются обнищание, война, голод и т. п., в результате чего народ приходит в 
достаточно активное состояние и волны хаоса уже захлестывают старую 
государственную систему, эгрегор революции вступает в активную фазу своего 
существования: группа революционеров берет власть в свои руки. Теперь идет 
короткая, но интенсивная стычка между эгрегором революции и остатками старого 
государственного, в ходе которой революцию душат, либо же она побеждает своих 
врагов, после чего революционный эгрегор немедленно отмирает, выполнив свою 
задачу. Для самих революционеров это означает довольно неприятную вещь: у них 
больше нет источника энергии - эгрегор умер, и они больше не нужны, надо или 
уходить, или переквалифицироваться.
А задачи перед народом встают, и самые неотложные: нужно срочно ликвидировать 
"свободу" (неуправляемые волны хаоса) и строить новую государственную систему: 
хозяйственную, политическую, административную. И вот тут-то как раз (а вовсе не 
в момент окончательной победы революции) и выяснится, каков эволюционный 
уровень этноса и стоило ли городить огород. Но в оценках следует быть 
осторожным.
Революция происходит при несоответствии эволюционного уровня государства и 
этноса, и не только тогда, когда эволюционный уровень государства оказывается 
ниже, чем уровень этноса, но и тогда, когда, наоборот, эволюционный уровень 
государства оказывается существенно выше, и тогда оно не в силах обуздать 
хаотическое начало этноса; такова была, в частности, октябрьская революция