ичем на настоящих делах, когда ответственность в самом деле 
лежит на плечах ребенка - лишь тогда он ощутит реальную помощь своего эгрегора.
С другой стороны, ребенку действительно не разрешают, не поручают и т. п., но, 
во-первых, его желания продиктованы капризом, и, если обратиться к нему за 
помощью в неподходящий момент, он тут же откажет (нимало не усовестившись), а 
во-вторых, всегда есть возможность помочь в семье, поскольку быт необъятен, 
просто иные виды работы ему неинтересны... Лентяй не может не быть матерым 
эгоистом.



Глава 5
Государство и этнос
Опять берет Его диавол на весьма высокую 
гору, и показывает Ему все царства мира и 
славу их, 
и говорит Ему: все это дам Тебе, 
если падши поклонишься мне. 
Матфей 4:8-9
Государственная власть
Политическая власть есть главный символ власти над наблюдаемым миром. "Сильные 
мира сего" - президенты, министры, генералы, архиепископы - правят им по своему 
выбору и желанию... во всяком случае, пока занимают соответствующие посты, то 
есть ведущие места в иерархической лестнице, - таков обычный, "мирской" взгляд 
на вещи. Христианская точка зрения состоит в том, что "что высоко у людей, то 
мерзость пред Богом" (Лука 16:15). Хотя, с другой стороны, государство также 
является творением Господним и к нему надлежит относиться соответственно, во 
всяком случае, отдавать Богу - Богово, а кесарю - кесарево. Вопрос заключается 
в том, что именно следует считать принадлежащим Цезарю.
* * *
Князь мира сего - сатана. В переводе на более современный язык это означает, 
что наиболее императивные, то есть оставляющие наименьшую свободу выбора и 
творчества, законы бытия относятся к видимому миру. Чем более отчетливо жесткой 
является власть, тем в большей степени она от "дьявола", то есть представляет 
кристаллизованный эгрегор. С другой стороны, любой эгрегор нуждается в 
определенной самодисциплине, так как вынужден управлять своими частями, иначе 
они перестанут действовать согласованно, и структура эгрегора станет 
хаотической. Необходимая степень жесткости в управлении находится в обратной 
зависимости от эволюционного уровня эгрегора.
Государственная власть есть символ тех сил в эгрегоре соответствующего 
государства, которые обеспечивают его целостность и взаимосвязь его частей, а 
также взаимодействие с окружением. Чем жестче управление и структура 
государства, тем меньшую свободу воли и творчества имеют чиновники, реализующие 
эту власть. Разумеется, у высокого чина может возникнуть иллюзия, что он может 
делать все, чего желает его левая нога; но реально он находится под жестким 
контролем своего эгрегора, и все его желания, мысли и побуждения (включая 
исходящие от "левой ноги") запрограммированы эгрегором. Такова судьба всех 
диктаторов, стремящихся создать мощную систему управления на основе подавления. 
Создав ее и став во главе, они становятся ее рабами, марионетками эгрегора - в 
точном соответствии с поговоркой "За что боролись, на то и напоролись." 
Пикантный момент заключается в том, что эгрегор возникает существенно раньше 
соответствующей организации, и будущий правитель служит ему с самого начала 
своей деятельности по созданию (фактически) его материального символа, 
совершенно не отдавая себе отчета в том, сколь в малой степени его деятельность 
является творческой. (Тасование засаленной колоды штатных должностей и 
исполнителей нельзя считать творчеством. Кто исполняет танец: кукла или 
кукловод?) Наоборот, максимальную свободу воли и творчества имеет тот правитель,
 который создает минимально жесткую систему управления, обеспечивающую 
сопротивление хаотическому началу.
Основная функция государственной власти - поддержание структуры 
государственного эгрегора в условиях внутреннего и внешнего давления, грозящего 
его уничтожить. Ввиду того что политическая власть явно относится к видимому 
миру, возникает иллюзия, что главные ее враги - видимые: враждебное окружение, 
контрреволюция, расхитители и т. п. Однако (как всегда) видимые враги суть лишь 
символы врагов в тонком мире, и там же находятся опаснейшие враги эгрегора, 
действия которых имеют в качестве видимых символов явления, на первый взгляд 
довольно невинные. Здесь очень многое зависит от того, насколько силен эгрегор.
Чем опасна мирная демонстрация протеста? Зачем ее обязательно разгонять? 
Наивный ответ заключается в том, что нельзя дать людям почувствовать свое 
единство и тем самым укрепить свои силы. Это, конечно, справедливо, но все же 
жестокость, с которой власти часто подавляют подобные выступления, находится в 
таком несоответствии с их реальной угрозой, что можно заподозрить что-то еще. В 
действительности демонстрация жестоко подавляется тогда, когда она является 
символом уже значительного сопротивления, возникшего внутри данного 
государственного эгрегора, которое требует реакции подавления соответствующей 
силы, что внешне может проявиться в немотивированной (на внешнем уровне) 
жестокости. Глава государства может в минуту просветления спросить себя: "А с 
чего это я их так ненавижу?" А ведь ненависть в него вложена эгрегором, и 
основная работа (разумеется, неосознаваемая) совершается им именно в то