сильное излучение. Окружающих влекут туда 
(и оттуда выталкивают) могучие силы, не вполне понятные ни им самим, ни членам 
семьи. Человек, попав в орбиту такой семьи, может вращаться в ней долго или 
коротко, но его уход выглядит естественно, а в результате взаимодействия 
обязательно происходят изменения - и в нем самом, и в семье. Крутится колесо 
сансары, живет эгрегор, развивается человек.
Распад
Когда дети вырастают, семейный эгрегор теряет значительную часть своих функций 
и своей энергетики. Это фактически распад эгрегора, хотя пока еще не полный 
(полный распад происходит с уходом одного из супругов), и часто он происходит 
довольно болезненно. Мы рассмотрим некоторые характерные черты этого процесса.
Независимость и отчуждение от родителей. Приблизительно в 
тринадцать-четырнадцать лет у подростка резко возрастает энергетика эгоического 
эгрегора. В связи с этим быстро растет самосознание и ощущение своей 
самоценности, он чувствует: "то, что приходит мне в голову, и то, что 
происходит в моем сердце, - важно, притом не только для меня". Необходимость 
подчинения усиливающемуся эгоическому эгрегору ведет, во многих случаях, к 
оппозиции подростка семейному эгрегору, в особенности, в ситуациях 
самоутверждения (пусть даже ложного). Дело в том, что семейный эгрегор имеет в 
виду преимущественно групповую работу, что ведет к самоутверждению лишь у 
зрелого человека (после тридцати лет). А эгоический эгрегор дает возможность 
личного самоутверждения, недоступную семейному эгрегору, и несколько, может 
быть, спекулируя на этом обстоятельстве, возбуждает в подростке тягу к личному 
самоутверждению с чрезвычайной силой.
Теперь позиция "я сам" относится уже не только к материальной деятельности 
(одевание и еда), но и к процессу мышления и выбора на жизненном пути. И как 
раз здесь-то и происходит отчуждение ребенка от семьи. Здесь начинает явственно 
проявляться то обстоятельство, которое йоги определяют, говоря, что ребенок это 
- чужая душа, данная на воспитание родителям. Ибо этика, которую начинает 
диктовать подростку его усиливающийся эгоический эгрегор, может резко разойтись 
как с этикой семейного эгрегора, так и с этикой его родителей. И тогда 
происходит явственное отчуждение. В семье неожиданно появляется как бы 
совершенно чужой человек, наделенный только внешностью и привычками давно 
знакомого, родного и любимого. В зависимости от эволюционного уровня 
эгоического эгрегора подростка, родители испытывают горечь, разочарование, 
недоумение, восхищение, злобу. Начинает работать программа (высшего 
кармического эгрегора подростка), которая поведет его (на его эволюционном 
уровне) по его пути, зачастую резко отличному от того, который имеет в виду 
семья, и тогда она в принципе не может ассимилировать то, что произошло в ее 
недрах. Это трагедия курицы, высидевшей утенка. Он - другой, и ничего с этим не 
поделаешь, можно только смириться.
Однако сам утенок еще ходить-то толком не выучился, и чуть что - он, забыв о 
своем (еще не осознанном) предназначении, спешит забраться обратно под крыло 
семейного эгрегора. Но не тут-то было. Ему приходится столкнуться с обратной 
стороной своей с таким трудом завоеванной независимости: с ним начинают 
(нередко не осознавая этого) обращаться, как с посторонним взрослым, - теперь, 
в случае конфликта, он столкнется и с деструктивной критикой (типа: 
"оказывается, ты - дерьмо"), и с прямой ненавистью, закамуфлированной обычной и 
привычной родительской демагогией ("для его же пользы" и т. п.) Реакцией 
подростка будет полное внутреннее осуждение родителей. И так-то они перестают 
соответствовать его детскому идеалу, а тут еще такое нападение, значит, они 
плохие... совсем никуда не годятся.
Расширение сознания. Параллельно друг другу идут два процесса, на первый взгляд 
никак не связанные. Первый: родители не замечают, что ребенок вырастает, 
становится самостоятельной личностью, выполняющей свою кармическую программу, 
не являющейся их прямым продолжением. Второй: ребенок не замечает, что он 
вырастает, его сознание расширяется и с него больше требуется (ситуацией, 
родителями, эгрегором). Вот простейший пример. Мама бывает грустной и веселой. 
В раннем детстве это воспринимается примерно, как дождь и солнечная погода. В 
десять лет ребенок уже может приблизительно определить причину материнского 
настроения, а в тринадцать уже (сознательно!) влиять на него, и на климат, то 
есть энергетику, всей семьи. И если он этого не делает, родители (внутренне, 
подсознательно) перестают его уважать.
Итак: подросток не уважает родителей, которые не видят, что он вырос, а 
родители не уважают ребенка, который не видит, что вокруг него происходит. Что 
же разомкнет этот круг? И останется ли от него что-либо в результате этого 
размыкания?
Лень. Здесь мы опять возвращаемся к проблеме независимости. Если родители 
уважают ребенка, они склонны предоставлять ему больше независимости. Но 
(кажется) уважение можно приобрести, только уже обладая известной 
независимостью. Классическая ситуация выглядит так:
- Мне ничего не разрешают, не поручают, ничего не дают делать!
- Ах, как мне надоело, что этот оболтус сидит у меня на шее! Но ведь ему ничего 
нельзя поручить, он совершенно безответственный!
Своеобразие данной ситуации заключается в том, что на поверхностном уровне обе 
стороны говорят правду, а на чуть более глубоком - совершенно удовлетворены 
существующим положением вещей и занимаются откровенной демагогией.
С одной стороны, мать действительно все делает сама, но это ей гораздо легче, 
чем научить ребенка, что потребует от нее большого количества сил, энергии, 
терпения и нервов (поскольку он действительно ненадежен); но и трудолюбие, и 
ответственность воспитываются (а не являются врожденными - это редчайшее 
исключение), п