ва (как будто переключателем, а на самом деле переменой 
выражения лица или спины) включает третий дом.
Разумеется, для ситуации третьего дома не обязательно фактическое присутствие 
учителя или ученика. Когда учитель у себя дома проверяет ученические тетради, 
перед ним, естественно, проходят образы его учеников, и этого достаточно; в 
такой ситуации третий дом стоит, еще, быть может, сильнее, чем на уроке, что 
временами превращается в чистое мучение, поскольку другие дома уже не помогут: 
перед грязной тетрадью, в которой написана Бог знает какая чушь, вприсядку 
(пятый дом) не пустишься и на ее жалость (двенадцатый дом) тоже не обопрешься; 
единственное, что остается - посмотреть на не как на открытого врага (седьмой 
дом) и убить кинжалом в сердце, поставив жирную красную двойку: одновременно 
ученику и себе. Аналогично ученик, который учит дома уроки по заданию учителя, 
находится под третьим домом. Если учитель пользуется любовью учеников, то 
третий дом им сильно помогает, если они его боятся, то уроки учатся из страха, 
но все равно под третьим домом. Если же учитель невыразителен, то ребенок учит 
уроки под двенадцатым домом, что может быть гораздо тяжелее или легче, смотря 
по индивидуальной карте и уровню проработки двенадцатого дома, который, впрочем,
 редко бывает хоть сколько-нибудь проработан до сорока лет, исключая совсем 
тяжелые судьбы.
Следует отличить обучение по третьему дому от абстрактной передачи информации и 
ситуаций с напряженными ментальными потоками (Близнецы, Водолей); только в наше 
время обучение так сильно сцеплено с ментальными упражнениями и вообще 
расширением ментальной картины мира. Так было не всегда (обучение ремеслу в 
средние века), и этот эффект связан с дисгармоничной акцентировкой Близнецов (в 
частности, в ущерб Стрельцу, но не только ему) в современной цивилизации вообще.
 Близнецы дают сильный ментальный оттенок всем домам, но третьему, естественно, 
в наибольшей степени, поскольку им символически управляют. Таким образом, если 
я в порядке самообразования последовательно читаю энциклопедический словарь, то 
надо мной стоят Близнецы, а если я читаю ту его конкретную статью, которую мне 
указал практический учитель, то надо мной стоит третий дом. В первом случае 
какой-нибудь дом тоже, конечно, стоит (например, шестой или десятый, в 
зависимости от того, на сколько страниц мне уже удалось продвинуться), но эта 
ситуация несравненно более жесткая, чем вторая: третий дом дает ощутимую заботу 
о человеке со стороны учителя.
По третьему дому идут газеты, тонкие журналы, брошюры, популярная и 
научно-популярная литература, рассчитанная на широкую публику, желающую 
просветиться, но просвещенную пока еще в недостаточной степени. Существует ряд 
специфических литературных приемов, целью которых является именно включение 
третьего дома, то есть создание для читателя более комфортной обстановки для 
восприятия текста и обучения, например, прямое обращение к нему: "А теперь, 
если читатель не устал, мы с тобой двинемся дальше мимо цветущего болота 
уменьшительно-ласкательных суффиксов в направлении хребта правил написания 
двойных согласных". Подразумевается, что в этом месте читатель выныривает из 
означенного болота и, освеженный налипшей на него тиной, радостно 
переворачивает следующую страницу. Толстые журналы и серьезные монографии, по 
идее, идут по девятому дому, но тоже в зависимости от того, как их человек 
пишет или читает, вообще-то можно и по третьему, пятому и даже по седьмому, 
разорвав в заключение в клочки.
В жизни обучение связано с путешествиями и поездками; соответственно, короткие 
поездки идут под третьем домом, длинные путешествия (исключая дорогу) - под 
девятым. При этом фактически стоящий над человеком дом в значительной мере 
определяет его отношение к происходящему. Если вы едете в гости или, 
предположим, на дачу, и находитесь там как, соответственно, в гостях или на 
даче, у вас включен третий дом (возможно, и другие тоже). Но если вы проводите 
там день, два, три, неделю, и привыкаете к этому месту как к своему дому, то 
третий дом незаметно переходит в четвертый, что желательно понимать, поскольку 
включаются другие планеты и зодиакальные знаки, и вы это скоро почувствуете. А 
может быть и наоборот, когда приехав в другой город или даже другую страну, вы 
увидите все настолько похожее и знакомое, что у вас включится не девятый а 
третий дом, и вы подумаете: зачем было ехать так далеко, чтобы узнать так мало?
По третьему дому идут родные братья и сестры, а также всевозможные дальние 
родственники, при общении с которыми ощущается не степень, а лишь сам факт 
родства. "Бедные" и "богатые" родственники, при сильной акцентуации (для 
человека) их второго дома, идут у него по четвертому дому, как и приживалы.
На первом уровне проработки третьего дома общая этика человеческих отношений 
идет под девизом "человек человеку враг". Основной принцип отношений это 
недоверие, которое до конца не преодолевается никогда, даже по отношению к 
ближайшим родственникам, с которыми человек живет десятилетиями и которые, 
собственно, идут у него не по третьему дому, но все равно, раз они люди, им 
доверять нельзя. Это недоверие основано на двух обстоятельствах. Во-первых, 
человек плохо чувствует других людей, их мотивы для него, в конечном счете, 
неизвестны, и он отождествляет их со своими собственными, так что ему есть чего 
опасаться. Во-вторых, его мироощущение атомарно-бессвязно, то есть он 
воспринимает людей как набор никак и ничем не связанных друг с другом 
индивидуумов, каждый из которых преследует свои цели, часто противоречащие 
целям остальных. Соответственно, социальная этика воспринимается как набор 
ограничений, не позволяющих людям друг друга убивать, а коллективам обратиться 
в полный разбой и хаос. Человек не ощущает никаких внутренних социальных 
ограничений (это не значит, что в его подсознании их нет) и склонен 
преувеличивать роль законодательства в жизни общества. На этом уровне общая 
социальная