шую волю, которая затем материализуется под другими домами; для 
него одиночество естественное и творческое состояние, условие непосредственной 
мистической связи с Абсолютом и Вселенной, и здесь он постигает вполне 
конкретные внешние проблемы и задачи, которые стоят перед миром, и добровольно 
принимает в них участие. Для этого уровня характерна работа непосредственно в 
эгрегоре, и слабый отпечаток (тень шестого дома) индивидуальности человека 
остается именно там.
Этот человек обладает большими мистическими способностями, он может медитативно 
поднять ученика в высокие планы тонкого мира и показать ему прошлые воплощения 
и какие-то черты будущего, а главное, помочь ему увидеть его скрытые 
способности и потенциальные возможности, о которых он может и не подозревать.
Ситуация двенадцатого дома часто связана с внутренним ощущением своей 
жертвенности, или приносимой жертвы. На низком уровне человек не склонен ничем 
жертвовать добровольно, поэтому двенадцатый дом у него, как правило, включается 
в экстремальных обстоятельствах, то есть вместе с восьмым, например, во время 
тяжелой, угрожающей жизни болезни (своей или близкого родственника, за которым 
приходится ухаживать), тюремном заключении и т.д. Более слабые, но императивные 
варианты безличного служения ? это уход за грудными младенцами или за детьми во 
время их болезни, всевозможные ночные дежурства, работа в службах слежения 
(начиная от тайной полиции и пожарных и кончая социологией и метеорологией) и 
во всех других местах, где личность человека как таковая представляет лишь 
косвенный интерес по отношению к тому делу, которое он исполняет. Поэтому любое 
истинное творчество идет в значительной мере под двенадцатым домом, основным 
признаком чего является независимость произведения от художника на этапе 
воплощения (обычно последовательность активизации домов следующая; первый ? 
заказ Абсолюта, пятый ? обдумывание замысла, шестой ? начало его воплощения, и 
снова двенадцатый ? замысел обретает автономное существование и, окончательно 
воплощаясь, диктует художнику свою волю). Только под двенадцатым домом может 
реализоваться заложенное в каждом человеке космическое творческое начало: пятый 
и шестой дома дают большие личностные наводки и, следовательно, ограничения. 
Обыденные ситуации двенадцатого дома низшей октавы ? тайны, коварство, ложь и 
умолчания, всевозможные интриги и ложные положения, игры с подсознанием и самим 
собой, самообманы, перемешивание иллюзорных представлений с реальной жизнью. На 
среднем уровне это проявление жалости, милости, снисхождения и бескорыстной 
заботы о ближнем, когда этого требуют обстоятельства, но чаще всего двенадцатый 
дом включается вместе с первымм, пятым или седьмым, то есть элементами личного 
самоутверждения, отработки роли или прямой враждебности по отношению к объекту 
заботы. На высоком уровне двенадцатый дом означает отказ от любого 
акцентированного участия в мирской деятельности, что раньше осуществлялось 
уходом в скит или монастырь: монах уединялся, посвящая себя Богу, то есть 
занимался, говоря современным языком, работой непосредственно в эгрегоре, 
Сейчас, с открытием Хирона, кульминирующего в двенадцатом доме, последний 
отчасти материализуется, и служение можно осуществлять и в миру, но оно требует 
специальной подготовки, в частности, выработки особой этики поведения в 
загрязненных условиях.
Сильный двенадцатый дом дает человека, производящего впечатление "не от мира 
сего". Так, во всяком случае, должно быть, но вовсе не обязательно человек 
сразу и безболезненно принимает как должное прозрачную (а тем более, кирпичную) 
стену, отделяющую его от остального мира.
В его жизни будет много мистики, тайн и загадок. В юности вероятны различные 
метания, попытки стать "как все", испытывать те же чувства и восторги, 
радоваться и огорчаться вместе с другими или, по крайней мере, по одним и тем 
же поводам. Все это, однако, получается плохо, хотя заточение двенадцатого дома 
работает только в одну сторону, не пуская человека в мир; обратного ограничения 
нет, и мир охотно идет к человеку, доверяет ему свои тайны, печали и огорчения, 
раскрывает душу, ждет понимания, сочувствия и поддержки, будучи уверенным 
почему-то, что все это найдет. Если у этого человека хватит благородства и 
самоотверженности, он может стать крупным психологом или обыкновенным святым, 
где бы ни жил и кем бы ни работал, и тогда он будет строго придерживаться 
принципа "я делаю для мира то, что он просит, и не жду ничего взамен". Тогда он 
со временем ощутит заботу и защиту Абсолюта и поймет, что царство Божие внутри 
него; если же человек пойдет по пути попытки компенсации и недополученных 
мирских радостей, он получит их суррогаты, а вокруг себя соорудит тюрьму с 
прозрачными, но толстыми и отчетливо ощутимыми стенками, в которую будет 
пытаться посадить и своих близких. В его жизни, вероятно, будет много, на 
первый взгляд, бессмысленной работы, одиночества и скуки, и если он не научится 
относиться к ним со смирением, он не найдет в них крупицы творческого начала, 
которая со временем может сделать его необычайно творческой личностью. На 
низком уровне это может быть сильный человек со склонностью к аскезе, но с 
гораздо большими требованиями к аскетизму других; его девиз: "Если я не жалею 
себя в работе, то все остальные должны на ней сгореть" (слабость энергетики 
дает эскепистские тенденции). Проработка дает истинную самоотверженность, 
подвижничество, большие и очень оригинальные творческие способности, милосердие 
и бескорыстную любовь ко всему сущему.
Слабый двенадцатый дом дает человека, которому трудно сосредоточиться и уйти в 
себя, ему, как правило, даже не вполне понятно, что это значит. Ему чужды идеи 
фанатичного труда, тотального самопожертвования и непонятна необходимость жертв,
 по крайней мере, принципиальная. При сильном шестом доме этот человек будет 
считать, что каждый труд должен быть тем или иным спос